Присматривался Петр и к английской парламентской системе. 2 апреля он прибыл в здание парламента, но присутствовать на его заседании отказался — через слуховое окно на крыше слушал прения на совместном заседании палаты лордов и палаты общин. Это не осталось незамеченным. По словам одного дипломата, «это дало повод кому-то сказать, что он видел редчайшую вещь в свете, именно короля на троне и императора на крыше» Царя как будто привлекало то обстоятельство, что члены парламента свободно высказывают свое мнение в присутствии короля: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан».

Обсерватория в Гринвиче.

Док в Дерптфорде.

Он и у себя дома, в своей «кумпании», завел такие порядки: ее члены говорили царю то, что думали, подчас довольно смело. Ф. Ю. Ромодановский, например, в письме в Лондон упрекал его в путанице по какому-то делу и довольно весело говорил в связи с этим о «запое» царя и его присных, в чем, кстати говоря, был близок к истине. Да и позднее, организуя Сенат и коллегии, пришедшие на смену приказам, Петр проводит в их работе принципы общего, открытого обсуждения всех вопросов и дел, принятия решений.

Но все это, конечно, было весьма далеко от парламентаризма и демократии в западноевропейском смысле слова. Всю жизнь Петр как правитель оставался абсолютным монархом, деспотом, нередко жестоким и беспощадным. Будучи, по словам Ключевского, «добрым по природе как человек, Петр был груб как царь».

Знатный русский гость немало времени провел на фабриках, посетил Английское королевское общество, Оксфордский университет. В Гринвичской обсерватории и на Монетном дворе бывал по нескольку раз. Возможно, беседовал со знаменитым Исааком Ньютоном, возглавлявшим в то время Монетный двор. Встреча с математиком Ферварсоном закончилась договоренностью о его приезде в Россию.

18 апреля Петр и Головин нанесли прощальный визит королю. Через неделю царь покинул страну. Но еще до отъезда царь и его послы неожиданно узнали, что Священный союз Австрии, Польши, Венеции и России против Турции и Крыма оказался под угрозой: за спиной России Австрия, при поддержке Англии и других стран, вела с Портой переговоры о заключении мира. Петра же, занятого кораблями и мануфактурами, держали на сей счет в полном неведении. Авторитет России на европейской дипломатической арене, как видно, был невысоким…

И в этой области Петру нужно было многому учиться: прагматизму, тонкостям дипломатической игры, расчетливости. Узнал он и о коварстве, лживости и двуличии искушенных в своем деле дипломатов. В Европе намечалась новая расстановка сил. Закончилась война между Францией и Аугсбургской лигой, в которую входили Англия, Голландия, Испания, Священная Римская империя, Швеция, Савойя, мелкие итальянские и немецкие княжества. Рисвикский миф зафиксировал уступки Францией части завоеванных ею земель в Испании, Германии, Южных Нидерландах.

Близкая кончина бездетного испанского короля Карла II приближала борьбу за его владения, самые обширные в тогдашнем мире. Кроме Испании, в его государство входили большая часть Италии, Южные Нидерланды, огромные территории Южной, Центральной, части Северной Америки, в Африке, на морях и океанах (Филиппины, Канарские, Антильские, Каролинские острова).

Такое богатое наследство не прочь были принять и Франция, и Австрия. Людовик XIV был женат на Марии-Терезии, старшей сестре Карла И, а австрийский император Леопольд I — на другой его сестре Маргарите-Терезии, и оба имели сыновей, выступавших претендентами на испанский трон своего дяди. При дворе Карла 11 действовали две партии — французская и австрийская. Борьба Габсбургов и Бурбонов за трон в Испании сопровождалась схваткой за колонии морских держав — Англии и Голландии.

Смысл дипломатической борьбы, сложной и напряженной, Петр и его помощники, находясь в Голландии и Англии, поняли очень хорошо. 29 октября 1697 года царь в письме А. Виниусу довольно точно оценивал и договор, только что заключенный в Рисвике, и то, что за ним последует: «Мир с французами заключен и три дня назад был отмечен в Гааге фейерверком. Дураки очень рады, а умные опасаются, что французы их обманули, и ожидают вскоре новую войну, о чем буду писать подробнее».

Петра в этой обстановке заботило главное для России в то время дело — продолжение и успешное завершение войны с Турцией. Незадолго до начала Великого посольства, в январе 1697 года, Россия, Австрия и Венеция подтвердили условия своего союза. Но теперь все оказалось под ударом. Европейские страны, в том числе союзники России — Австрия и Венеция, а также правители Англии и Голландии, столь любезно принимавшие Петра, за его спиной вели активную дипломатическую игру, по существу, направленную против России. Ее хотели оставить один на один с Турцией, чтобы отвлекала на себя военные силы последней, а армия Австрии могла бы полностью переключиться на борьбу с Францией за испанское наследство. Отсюда — «мирное посредничество» Англии и Голландии в целях прекращения войны между Австрией и Турцией.

Петр следит за развитием событий, продолжает изучать теорию кораблестроения и прочие нужные вещи. Впоследствии ему и России все эти знания очень пригодятся для достижения собственных целей, в том числе и внешнеполитических.

Завершение посольства

25 апреля царь отплыл из Англии. Море было бурным, снова корабли бросало с волны на волну. В Голландии предстояло немало интересных и полезных дел: вместе с Лефортом царь осмотрел замок Оранских, Лейденский университет, в том числе его анатомический театр. Левенгук показал ему микроскоп, изумлявший всю Европу, Все это радовало любознательного Петра. Но огорчали известия, весьма для него неприятные.

Из России сообщили о волнениях стрельцов весной 1698 года.

Московские стрелецкие полки участвовали в обоих Азовских походах, штурмах и подкопах, взятии города-крепости. Во всех военных действиях они сыграли роль немалую, несли большие потери. После взятия Азова их оставили там для гарнизонной службы. Они же мечтали возвратиться домой к семьям, к своей торговле и промыслам, которые помогали прокормить жен и детей: жалованья-то не хватало.