Старики промолвили:

— Иди за нами. Мы тебя выведем на путь. Девушка обрадовалась.

— Выведите, Бога ради, сделайте милость.

Старики пошли, а Наташа за ними. Идут все трое лесом, а девушке кажется, дорогой будто идут, отвели, знать, глаза. Открылась полянка, а на полянке стоят новые боярские хоромы. Ввели девушку в большую хорошую горницу. Сидит в креслах молодой барин.

— Вот, ваше благородие, какую мы тебе красавицу привели, — говорят старики, — только бы все на нее смотреть.

Барин воззрился на девушку и промолвил:

— Молодцы.

В деревне пошел говор: "Наташа пропала". Собрали со всей деревни народ и пошли искать по лесу. Тря дня искали и не могли найти. Мать Наташи и крестная начали о ней молебствовать и по церквям заказывали священникам молебны служить. Обе недели так, в воскресенье Наташина мать с крестной собрались в село на обедню, вышли из дома, смотрят, а под окошком на завалинке сидит Наташа без всякой одежонки, как есть нагая. Мать с крестной подошли к ней:

— Наташа, а Наташа!

Девушка им ничего не ответила, сидит какая-то печальная. Зовут ее в избу. Нейдет.

Внесли. Наташа все молчит. Надели на нее платье, повязали, а как крест повесят, так и скинет, бросит куда-то.

Прошло трое суток. Наташа стала говорить и с шеи крест уже не скидает. Тут и рассказала, что с ней случилось.

— Я теперь ведь где живу, в боярском доме, там много лучше жить, чем здесь-то. Я уже стала в годах, меня там за жениха просватали, хотели было свадьбу пировать, а вы здесь начали молебствовать, меня из хором-то и вытолкнули. "Поди, — говорят, — от тебя горячо стало". Вытолкнули, смотрю — я на берегу речки и голая.

Пожила она дома недельку. Молебствовать перестали. Ночью Наташа вдругорядь скрылась. Мать с крестной опять молебны заказывать. Через пять дней Наташа появилась. Так же утром вышли, а она сидит голая, без креста и так-то горько плачет.

— О чем ты, дитятко, плачешь? — спрашивает мать.

— Как же мне не плакать-то? Меня там замуж выдали. Жить-то мне там как хорошо. За хорошего меня выдали, а вы меня с ним разлучаете: как вы здесь приметесь молебны служить, меня и вытолкнут из хором-то: "Поди, от тебя нам горячо".

Ночью девушка в третий раз пропала. Мать с крестной из последнего выбились, заказали молебны, а под конец и заказывать не на что им стало: все деньги промолебствовали. А Наташа уж и не возвращалась. Так и сгинула девушка. А какая была красавица!

А ВМЕСТО МЛАДЕНЦА — ЧУРКА

В деревне Демидовой, Троице-Солтановской волости, Кологривского уезда, один парень на святках ударился с другими об заклад, что он в полночь пойдет в баню и принесет товарищу с каменки кирпич.

Так и сделал. Страх напал, когда за порог ступил, но смелый был, подступил к каменке. Только взялся за кирпич, его кто-то ухватил за руку.

— Упусти, — говорит.

— Не отпущу, — отвечает девичий голос.

Парень опять:

— Упусти, — говорит, — а у самого зуб на зуб не попадает.

— Женись на мне, так и отпущу, — отвечает голос, — после не станешь каяться.

— Да как я на тебе женюсь? Ведь ты дух.

— Ты только пообещай: я приму женский образ.

— Ладно, женюсь, — ответил парень, а сам подумал: "Мне бы только руку-то ослободить, а там ищи меня, проклятая!"

— Помни же, ты обещал! — сказала и выпустила руку парня.

Тот выскочил из бани, пустился к товарищам и показал обожженный кирпич.

Заклад выиграл. Про обещание свое и позабыл, ходит по беседкам и с девками играет, о невесте банной и не думает. Но та сама ему напомнила, стала к нему ночью в подоконницу стучаться:

— Что же ты? Обещался, а не идешь за мной? Парень было на попятную, открещиваться.

— Разве ты такой бессовестный? говорит проклятая. — Обещался и слово не держишь. Мне теперь нельзя уж там жить.

— Почему?

— А такой у них обычай: ежели кто пообещается жениться, так ту девушку выгоняют: "Ты не наша теперь, ступай к своему жениху!" Грех тебе будет, Федор, я на всю жизнь останусь бессчастной!

Совестно сделалось парню, пожалел душу христианскую; сказал своим родителям, те к попу — и дело живо устроилось.

Ночью жених с родителями подъехали к бане, сарафан, рубашку и одежду для невесты прихватили; из предбанья крикнул:

— Выходи!

В ответ слышит:

— Дайте мне рубашку и одежду.

Подали.

Скорешенько оделась и вышла девушка. Красоты неописанной, поздоровалась с родителями и женихом. Сейчас же в сани, на село, а утром обвенчались — крещеная она была, так что без всякой задержки обкрутил поп. И такая молодица оказалась, что всем на удивление и парням на зависть.

О масляной молодые ездят к тещам на блины. Жена Федору говорит:

— Запрягай коня, поедем блины есть.

Муж поусомнился:

— Куда ехать? В баню, что ли?

— Правду тебе говорю, — настаивает молодая.

Федюха запряг буланого, и покатились с женою на блины.

— Куда править-то?

— А куда лошадка побежит, туда нам и надо ехать.

Часа через два приехали в чужое село, и лошадка сама приворотила к воротам попова дома, откуда на улицу блажной крик ребенка слышался.

— Здесь нам и блины будут, — промолвила молодая.

Сперва сама вошла в покои, а погодя и Федор вошел: как раз к блинам подоспели. Поп с маткой приветили молодых, за блины посадили, все как следует, по-хорошему. А из другой горницы ребенок кричит, дурно кричит; блажно таково.

Молодая полюбопытствовала:

— Что, мол, младенец-то у вас шибко плачет?— А уж такая она у нас сроду, — отвечает попадья.— Семнадцатый год живет — ничего не есть и не есть, а только все плачет да верещит. Одно всего и есть дате, да вот такое незадачливое уродилось.

Поели блинов. Молодая и говорит:

— Дозвольте мне дите ваше успокоить?

Вынула из зыбки младенца, взяла на руки и начала с ним ходить по горнице, где поп с маткой сидели; а ребенок так и верещит, ячит блажью.

— Положь его, — молвила попадья, — не уймется.

Молодая подошла к передней стене, да как кинет младенца о печь.

— Ай, что ты это? — вскрикнула попадья, — ан ребенок уж смолк, и на полу вместо младенца валяется