Шрифт:
Закладка:
Боевые действия 8-й танковой дивизии описаны дословно так: «8-я танковая дивизия, получив устный приказ через делегата связи, вела бой с противником до 29.6.41 г. в направлении Охладув, подвергаясь сильному артиллерийскому обстрелу и неся большие потери, из района Охладув отошла в лес юго-восточнее Охладув ». Несколько слов про этот бой обнаруживаются и в «Отчете о боевых действиях 8-й тд», вот они все до одного: «Сводный танковый полк вел бои в районе Охладув, Топорув, находясь в подчинении командира 15 МК. В результате боев потеряно 12 танков. ГАП вел бой, находясь на огневых позициях в районе Холоюв (т. е. в 10 км от танкового полка), Воля Холоевска».{282}
Единственная попытка выполнить приказ о наступлении наблюдается лишь в действиях 37-й танковой дивизии. К сожалению, попытка была неумелая, неорганизованная и обошлась дорогой ценой. В соответствии с решением командира, дивизия должна была переправиться на восточный берег р. Стырь в районе м. Монастырек, пройти по проселку до Бордуляки и там переправиться на западный берег (см. вкл., рис. 6). Никаких пояснений к этому замыслу в докладе нет, но можно предположить, что таким образом командир решил избавиться от необходимости наводить две переправы через заболоченные устья рек Радоставка и Острувка. Весь этот план рассыпался вместе со взорванным противником мостом у Бордуляки. Тогда было принято решение переправляться через р. Стырь у Станиславчик, но там уже был противник численностью до батальона пехоты.
«В 14.00 28.6.41 г. мотострелковый полк с 3-м батальоном 74-го танкового полка начал атаку переправ у Станиславчик. Развернувшиеся на восточном берегу р. Стырь у переправ головные батальоны 73-го танкового полка с небольшим запозданием организовали огневую поддержку мотострелкового полка, который к этому времени занял переправы, понеся значительные потери. Форсировав р. Стырь, 6–8 танков 3-го батальона 74-го танкового полка, действовавшие совместно с мотострелковым полком по захвату высоты 202,0 (примерно 1,5 км к западу от переправы. — М.С.), оказались под сильным огнем артиллерии противника со стороны ур. Ляс Денбник и были подбиты.
Понеся значительные потери и не имея достаточной танковой поддержки (при наличии более 200 танков, в т. ч. 26 танков Т-26, вооруженных трехдюймовой пушкой. — М.С.), мотострелковый полк вынужден был приостановить наступление и перейти к обороне на западном берегу р. Стырь непосредственно у переправ Станиславчик. В свою очередь противник, прикрывавший силой до батальона переправы на западном берегу р. Стырь, понеся большие потери, начал поспешный отход в направлении высоты 202,0, ур. Ляс Денбник. 73-й танковый полк, продолжавший вести огонь по отходящему противнику, вследствие временной потери управления с большим трудом удалось переправить на западный берег р. Стырь с тем, чтобы продолжать атаку на плечах отходящего противника…»{283}
Теперь предстояло преодолеть рубеж злосчастной «реки» (периодически в докладе командира 37-й тд ее называют «ручьем») Острувка. Эта задача оказалась неразрешимой: «Попытка переправиться по мостам через р. Острувка севернее высоты 202,0 была безуспешной, так как головные 2–3 танка, подошедшие к мосту, были моментально подбиты и загорелись. Несколько танков пыталось обойти мост справа и слева, но это оказалось невозможным; танки застряли в болоте и были подбиты артиллерийским огнем противника. Стало совершенно очевидным, что без мощного артиллерийского огня и пехоты наступление продолжать нельзя…»
Совершенно очевидным это стало к моменту написания августовского доклада. 28 июня оценки ситуации были другими. В одном из архивных дел АБТУ ЮЗФ обнаружился листок бумаги, подписанный начальником штаба 37-й тд подполковником Семчуком: «Командиру 73 тп. Монастырек. 18.00 28.6.41. Командир дивизии приказал немедленно, под личную ответственность занять переправу и продолжать выполнять задачу».{284} Напоминания про «личную ответственность» не помогли, первые с начала войны боевые потери и гибель командиров быстро и необратимо деморализовали войска. «По данным начальника штаба мотострелкового полка капитана Карцева, потери полка — около 60 % всего состава полка. Убит командир полка майор Шлыков и его заместитель майор Шварц. Рубеж, занимаемый 37-м мсп по южному берегу р. Стырь (так в тексте, но если верить сообщению о том, что полк все-таки переправился на западный берег р. Стырь, то должно было быть написать «по северному берегу». — М.С.) на участке Бордуляки, Станиславчик, усеян трупами и ранеными. 37-й мотострелковый полк сильно деморализован».{285} Поздним вечером 28 июня дивизия отошла на южный берег р. Радоставка, т. е. вернулась в свой исходный район.
На этом наступательные боевые действия 15-го мехкорпуса закончились. Дальше был непрерывный отход, который завершился за Днепром.
Главные события дня 28 июня развернулись у шоссе Броды, Дубно, в полосе наступления 8-го мехкорпуса. Корпус на тот момент оказался разделенным на две части: передовая группа (34-я танковая дивизия и сводный отряд из 30 танков 12-й тд под общим командованием комиссара Попеля), прорвавшаяся к южным пригородам Дубно, и основные силы в составе 7-й моторизованной и 12-й танковой дивизий, сосредоточившиеся у г. Броды. Там же, у Броды и севернее (вдоль дороги на Лешнев), находилась и 212-я моторизованная дивизия 15 МК (теоретически выведенная в непосредственное подчинение командования фронта, а фактически не управляемая никем). Задачей прошлого дня для 8 МК было взять Дубно (или, по меньшей мере, соединиться главными силами с передовой группой у Дубно), задача, поставленная приказом ЮЗФ № 018, предполагала наступление восточнее р. Иквы в направлении Мизоч, Острог.
Эти планы так навсегда и остались на бумаге. Дальше поселка Верба (на шоссе Броды, Дубно) 8-й мехкорпус не прошел; строго говоря, и до Вербы-то дошел всего лишь один батальон 7-й мд, а основные силы корпуса застряли у перекрестка дорог близ Тарновки (см. вкл., рис. 7).
В ЖБД 48 ТК вермахта об этом сражении сказано до обидного мало: «28 июня… Снова поступают доклады об очень длинной моторизованной колонне в сопровождении танков, движущейся от Броды к Дубно… Мотопехотная бригада <16-й танковой дивизии> ведет бой южнее Козин, а также в непосредственной близости от него; бригаде удалось полностью уничтожить несколько сильных пехотных соединений русских, а также подбить много танков врага». И это — все. Что же касается танкового полка 16-й тд, то он только поздним вечером 28 июня получил приказ прекратить наступление на Кременец, развернуться на 180 град. и выйти к Вербе; разгром 8-го мехкорпуса состоялся без его участия.{286}
То, что в масштабах командования немецкого танкового корпуса оказалось всего лишь малозначимым эпизодом, надолго запомнилось рядовым солдатам вермахта. В послевоенной «Истории боевого пути 16-й танковой дивизии»[86] бой с русскими
