Шрифт:
Закладка:
Нетрудно заключить, что на основе таких данных ничего «убойного» состряпать было нельзя. Требовалось же то, что требовалось. — компромат. Когда же его в виде «Выписок» сфабриковали, то первичные материалы уничтожили. Другого объяснения тут просто быть не может.
Вероятно, на ниве «интерпретации» трудился какой-то сведущий «литературный обработчик». Судя по тому, что «Выписки» обрываются на феврале 1916 года, когда Белецкого уволили с должности директора Департамента полиции (об этой истории речь пойдет отдельно), именно этот господин и мог инспирировать появление данного литературного труда. Упоминавшийся уже исследователь О. А. Платонов, сделавший основательный разбор «Выписок», высказал предположение: авторство принадлежит известному Дувидзону, в газетных статьях которого «факты» из жизни Распутина описаны буквально теми же словами, что и в «Выписках».
Замысел фальсификаторов почти удался. Клеветническое сочинение надолго обрело характер исторического свидетельства. Однако спрятать все нити не получилось. Инициаторы пиар-акции переусердствовали и включили в «Выписки» материалы о жизни Распутина в Сибири. Благодаря этому и выяснилась вся лживость данного сочинения.
Дело в том, что во время пребывания на родине за Распутиным следили не только приставленные в Петербурге филеры, но и местные полицейские чины, которые тоже составляли отчеты. И если подлинники донесений столичных филеров исчезли, то информационные сводки местных полицейских чинов сохранились. Они со всей очевидностью удостоверяют, что описание «поведения» и «высказываний» Распутина, содержащееся в «Выписках», не имеет ничего общего с действительностью. Приведем конкретный пример.
Летом 1915 года Распутин жил в Покровском. О его жизни там из «Выписок» можно почерпнуть целую уйму скандальной информации: он все время пьянствовал, устраивал в своем доме шумные хмельные пирушки, «лапал» прилюдно женщин, часто «удалялся с ними в темноту», постоянно рассказывал окружающим о своем влиянии на царя, о том, как освобождал от воинской повинности, как перед ним заискивали министры и так далее и тому подобное.
Приведем «описание жизни» Распутина за 13 июля: «Распутин после купания пошел к жене псаломщика Ермолая, которая ожидала его у своего окна, и пробыл у нее полчаса. Бывает у нее почти ежедневно с интимными целями. Патушинская уехала в Ялуторовск по вызову мужа, причем при отъезде целовала Распутина в губы, нос, щеки, бороду и руки со сладострастием».
Читая подобные описания, — а это далеко не единственное, — неизбежно испытываешь недоумение: а где же были агенты охраны? Они что, сопровождали его к окну или наблюдали за происходящим из-за кустов? Такого рода вопросы можно задавать без счету; сочинители явно не блистали ни умом, ни литературным дарованием. Во-первых, в подлинных филерских донесениях Распутин неизменно проходит под кличкой Темный. Уже из этого следует, что перед нами не выдержки из документов, а некое переложение. Во-вторых, невольно умиляет «высокий слог» текста: «сладострастное целование» бороды и рук — эти перлы явно из обихода низкопробной журналистики.
Чтобы не утомлять читателя бесконечными опровержениями и сопоставлениями, приведем целиком один подлинный документ, характеризующий жизнь нашего персонажа в тот период. На бланке начальника Тобольского губернского жандармского управления под исходящим номером и под грифом «Лично. Совершенно секретно» значится:
«Господину Товарищу Министра Внутренних Дел Свиты ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА Генерал-майору Джунковскому.
Рапорт
В дополнение рапорта моего от 21 сего июля за № 34 доношу Вашему Превосходительству, что крестьянин Григорий Распутин прибыл из Петрограда в село Покровское, Тюменского уезда, 21-го июня сего года в сопровождении агентов Отделения по Охране Общественной безопасности и порядка в Петрограде Даниила Терехова и Петра Свистунова, которые постоянно за ним следуют и большей частью находятся в доме Распутина, где читают ему книги и газеты.
Распутина посетили в селе Покровском: 1) жена бывшего нотариуса в городе Ялуторовске, Тобольской губернии Паташинская (правильно — Пату-шинская. — А. Б.), находящаяся, видимо, в очень близких отношениях с Распутиным, называя его «отцом», и 2) еврей из Перми Вульф Янкелевич Берге, имеющий вид на жительство для проживания в Перми, выданный ему из Департамента Общих Дел Министерства Внутренних Дел от 23 декабря 1913 года за № 37049.
По слухам, Распутин собирается выехать в город Петроград. Ничего заслуживающего внимания Распутин пока не проявил. 11 июля пожертвовал Обществу 500 рублей».
На рапорте дата — 24 июля 1915 года; здесь же и собственноручная подпись начальника Тобольского жандармского управления полковника Владимира Андреевича Добродеева.
Нет нужды доказывать, что любой пьяный разгул, связи с женщинами, разговоры о встречах с царской семьей, если бы они были в действительности, тотчас же были бы зафиксированы в указанном рапорте. Уже известный нам местный урядник унтер-офицер Прилин был начеку и, что называется, глаз не спускал с распутинского дома.
Имелись в Покровском и другие осведомители, поставлявшие информацию непосредственно Добродееву. Жандармский полковник из Тюмени конечно же знал, какого рода сведений от него ждут его начальники в столице. Однако порадовать «Их Превосходительства» ничем не мог.
Более чем за месяц пребывания в Покровском «ничего заслуживающего внимания Распутин не проявил». Вот и вся история. Далее начинался вымысел.
Последний год
В конце августа 1915 года в России произошло важное событие: император принял Верховное командование вооруженными силами. С этого момента и до своего отречения в марте 1917 года он большую часть времени проводил в Ставке в губернском городе Могилеве, удаленном от Петербурга-Петрограда почти на тысячу верст.
Это пора самых продолжительных разлук за более чем двадцатилетний период супружества царя и царицы. Вынужденные расставания они оба воспринимали как печальную необходимость. В начале 1916 года Николай II написал супруге: «Ты очень верно выразилась в одном из своих последних писем,
