Шрифт:
Закладка:
У меня дрожат руки, когда я лихорадочно стягиваю с Вилена кофту и хватаюсь за ремень его джинсов. Потеряв равновесие, падаю спиной на кровать, при этом тяну за собой мужчину.
Только оказавшись на мне сверху, Вилен словно в себя приходит. Замирает, приподнимается на локтях. Напрягается, будто борется со своими внутренними демонами, а я, ослепленная желанием, не сразу понимаю, почему он медлит.
- Так, ангелочек, тише, - хрипло рычит Вилен. – Я с тобой зверею. Не хочу причинить тебе боль. Ты как вообще?
Осознаю, к чему он клонит, и улыбаюсь довольно. Беспокоится… И его забота только сильнее заводит меня. Хотя, возможно, всему виной бурлящие в моем организме гормоны.
- В порядке, - смеюсь и обнимаю Вилена за шею. – Просто тебе придется быть аккуратнее и нежнее, - шепчу ему на ухо, а сама прикусываю мочку, - а не как обычно…
Да, знаю, дразню моего мужчину. Разжигаю и без того бушующий пожар в нем. Но мне это нравится.
Стоит отдать должное, Вилен контролирует себя до последнего. Ласкает меня бережно, покрывает легкими поцелуями мое тело. Проникает в меня настолько медленно и осторожно, что я сама подаюсь ему навстречу, не в силах продлевать эту сладкую муку.
Плавные движения постепенно перерастают в более уверенные толчки. Страстные, неистовые, сметающие все барьеры. Они сводят с ума, возносят к небесам и резко срывают на землю. Вновь и вновь. Так продолжается до тех пор, пока я не взрываюсь и не выгибаюсь под Виленом.
Хочу закричать, но вовремя утыкаюсь ртом в его плечо, заглушая собственные стоны. Надеюсь, нас не слышно со второго этажа, но все же осторожность не помешает.
- Ангелочек? – зовет меня Вилен взволнованно, даже отдышаться не позволяя.
Всматривается в мое лицо, убирает разметавшиеся локоны, проводит подушечками пальцев по щекам. И я прикрываю глаза, готовая замурлыкать от удовольствия.
- Ммм? – невинно хлопаю ресничками.
- Тебе хватило времени обдумать мое предложение? – неожиданно выдает Вилен. – Ты выйдешь за меня?
Чуть приподнимаюсь и смотрю на него серьезно.
- Да, - всхлипываю я. – То есть нет, - спохватываюсь тут же, огорчая Вилена. – Я имею ввиду, что… - спешу объясниться, - …я не хочу свадьбу. Как представлю, суета, неискренние гости, куча родственников, большинству из которых откровенно плевать на нас. И родители. Я не готова… Не хочу так, Вилен. Не хочу показухи, я устала делать что-то для других, - виновато протягиваю, кусая губы.
Вилен некоторое время настороженно смотрит на меня, а потом, будто проанализировав мои слова, расслабленно улыбается. Откидывается на спину, увлекая меня за собой.
- Хорошо, - кивает он и чмокает меня в щеку. – Есть идея… Но для ее реализации мне нужна справка от твоего акушера-гинеколога о том, что вы с малышом здоровы, и разрешение на перелет, - улыбается загадочно. – Доверься мне, ангелочек, тебе понравится.
Вилен подмигивает мне, а в его глазах пляшут чертики. И все-таки этот мужчина неисправим! Наверно, поэтому я и люблю его…
31 декабря. Таиланд
Ангелина
Багряный закат Таиланда. Поблескивающая в последних лучах солнца, покрытая легкой рябью водная гладь. Все оттенки красного на горизонте. Прохладный бриз после изнуряющей жары…
И мы с Виленом. Вдвоем. Стоим друг напротив друга, взявшись за руки. Возле свадебной арки, оформленной живыми цветами. А дальше – бескрайнее зеркало Сиамского залива.
На мне – белоснежное платье на бретельках, из легкого хлопка. Мои волосы играют на ветру легкими локонами. Шею украшает цветочная гирлянда-лея.
Вилен… в шортах и футболке. Ему, видишь ли, так удобнее. А ничего, что у нас свадьба? Невыносимый мужчина! Но такой родной…
Пока ведущая в национальном костюме лепечет что-то на тайско-английском суржике, мы с теперь уже мужем просто смотрим друг другу в глаза. Дождавшись условного знака, обмениваемся кольцами и целуемся. Чувствую, как Вилен расслабленно выдыхает, словно до последнего не верил, что я скажу «да». Словно боялся, что сбегу в самый ответственный момент.
Глупый! Особенно если учесть, что официально мы расписались еще в России, а сюда я прилетела уже Артемьевой.
В первые дни, что мы были вместе, Вилен от меня ни на шаг не отходил, пытался сделать мою жизнь с ним максимально комфортной, а заодно задушить заботой. Ровно до того момента, пока я не психанула: гиперопеки мне и дома хватало.
Очередной серьезный разговор, наконец, вернул мне свободу действий. Я перевелась в главный офис журнала, вернулась в университет. Ах да, и окончательно переехала к Вилену.
С мамой моей мы общались сухо и встречались, в основном, после занятий Георгия. Отец так и не вышел из образа невидимки, однако я все равно была бесконечно благодарна ему за поддержку во время моего "побега". Мы часто созванивались, но я чувствовала, что инициатива принадлежала матери. Опять она выступала в роли серого кардинала. Когда-нибудь мы станем с ней ближе. Но не раньше, чем она прекратит лезть в мою жизнь.
Георгий же стал частым гостем в доме Артемьевых. Изольда была не против, да и попробовала бы она воспротивиться Вилену и его отцу. Но главное, что брат рацветал на глазах. Он был по-настоящему счастлив, а при этом успешен в обучении. Отдых и развлечения, вопреки мнению матери, шли только ему на пользу.
Сергей Леонидович немного отошел от разрыва с женой, да и мы ему скучать не давали. На работе у него тоже все налаживалось: последствия скандала сходили на нет. Артемьев-старший сам признавал, что давно следовало сделать этот нелегкий шаг, ведь, по сути, с женой его связывали лишь привычка и карьера.
Сама же мать мать Вилена не объявилась ни разу. И даже не звонила. Ей было абсолютно плевать и на сына, и на дочь. И это при том, что для Сергея Леонидовича Аня была неродной, но от самой девушки, безусловно, это скрывалось. Артемьев любил ее ничуть не меньше, чем собственного сына. Об этих запутанных родственных связях мне рассказал сам Вилен, когда оказался готов. Признался и в том, что хоть никогда не сомневался в своем кровном родстве с отцом, однако во время той серьезной ссоры не упускал случая больно уколоть Сергея Леонидовича. Пытался достучаться до него таким странным образом, а потом укорял себя за это.
Но главное, что все осталось позади. Вместе с болью, которую пережили Артемьевы. Нет, она не исчезла полностью, но хотя бы притупилась, а раны постепенно затягивались.
Ярослав Геннадьевич продолжал играть роль сурового ректора в университете и преображался в улыбчивого деда дома. Чем больше я узнавала его настоящего, тем сильнее убеждалась в том, что они безумно похожи с Виленом характерами.
В целом в этой странной семейке я чувствовала себя комфорно. Главное, что рядом всегда был любимый мужчина, пусть даже такой несносный!
