«Значит, получается, всё зря? Зря я согласилась на этот договор, зря попёрлась на чёртов рынок? Вера всё знала с самого начала, она знала, что родители Нины будут просить меня об этом, она предвидела всё до мелочей и выстроила эту цепочку».

Осторожно, соблюдая дистанцию, Катрин подошла ближе к рыдающей подруге.

– Мне очень жаль, – у девочки защипало в носу, она тоже не могла сдержать слёз.

Нина не ответила, но до ведьмочки донеслись её мысли:

«Пусть она проваливает, пусть эта тварь уйдет. Ей жаль! Жаль! Да кто она вообще такая? Кто такая, чтобы жалеть меня? Лучше бы здесь действительно была Катрин. Мне так её не хватает! Она единственная меня понимала! Почему все близкие люди умирают или пропадают? Почему всё так?»

Катрин хотела обнять Нину. Она хотела сказать ей, что ей тоже сильно не хватает подруги, но не смогла. Нина никогда не поверит ей, а доказывать, что она стала ведьмой, глупо. Поэтому Катрин решила просто уйти. Она должна убедиться, что её собственные родители целы и невредимы. Вереск теперь ничем не сможет помочь, пусть забирает свою книгу и катится ко всем чертям. А Веру Катрин заставит расторгнуть договор и после навсегда расстанется с ведьмой – с этой дрянью, которая лишила её памяти.

Катрин сделала несколько неудачных попыток создать временный портал в жилище ведьмы, но что-то постоянно блокировало её действия. Очевидно, квартира ведьмы была защищена от посторонних проникновений. Перемещаться ещё раз через квартиру своих родителей Катрин не решилась – второе подобное появление могло стать причиной инфаркта у матери.

Открыв дверь, девочка кинулась вниз по лестничным пролётам. До дома было меньше километра, но ей хотелось скорее покончить со всем этим. Катрин ненавидела себя за то, что не смогла помочь отцу своей подруги, и даже тот факт, что она сделала всё возможное, не оправдывал её.

«Надеюсь, что я смогу отдать книгу этому извращенцу, и он оставит меня в покое. А если нет, тогда я сделаю с ним то же самое, что и с Бэвэ».

Катрин вспомнила, как расщепила на атомы рано постаревшего парня. Ей не составило никакого труда сделать это. Да, он пытался её предупредить, что это не Вера рядом с ней. Возможно, он считал, что поступает благородно, но Катрин не было его жаль. Ей больше никого не было жаль, словно ещё одна часть её души умерла.

Взмыленная, она взбежала на родной этаж и увидела, что дверь в квартиру Веры приоткрыта. Девочка осторожно зашла внутрь. Стояла неприятная хрустальная тишина, которая разбилась, как только под ногами Катрин скрипнула половица. Понимая, что она сама нарушила это беззвучие, маленькая ведьма, расслабившись, выдохнула. Дверь в блокирующую комнату была приоткрыта. Катрин заглянула в щёлку и поняла, что внутри пусто. Кажется, ведьма была на свободе. Возможно, Вереск заключил с ней сделку, и отпустил её в обмен на снятие печати с рюкзака.

Чем ближе она подходила к главной комнате, тем неуютней себя чувствовала, понимая, что сейчас случится что-то плохое. Катрин знала, что Вера здесь, внутри зала – невидимая сила как магнит притягивала её к наставнице.

– Здравствуй, девочка, – послышался откуда-то спокойный голос ведьмы, когда Катрин остановилась в проёме, не решаясь пройти дальше.

По телу пробежал холодок. Маленькая ведьма крутила головой, но не видела, откуда с ней говорят.

– Иди сюда, помоги мне, – голос доносился со стороны камина.

Катрин осторожно, словно она была зеброй, которая случайно забрела в логово спящих гиен, прошла через комнату и наконец увидела Веру. Девушка сидела на корточках спиной к Катрин и собирала что-то с пола. В воздухе стоял тяжёлый металлический запах.

– Возьми на столе тряпку и бокал, нам нужно собрать как можно больше, раз уж представился такой шанс.

Катрин, словно находясь под гипнозом, повиновалась и взяла всё, что ей было велено. Когда она подошла ближе, то ахнула. На полу лицом вверх лежал Вереск, а из его пробитого затылка вытекала чёрная кровь, расползаясь пятном на полу.

– Он мёртв?

– Нет, он жив. Небольшое кровопускание ему не повредит. А кровь в хозяйстве всегда пригодится.

– Как ты?…

– Смогла выбраться? Уж точно не с твоей помощью.

Катрин стояла позади Веры, не зная, что делать. В одной руке она держала тряпку и дневник, в другой – бокал, предназначенный для сбора крови. Вера выжимала густую жидкость в стоящий на полу фужер. Неподалеку от неё, придавленный металлическими брусками, лежал манускрипт, и казалось, что он двигался – книга чуяла кровь. Этот бумажный вампир пытался вырваться, но у него не получалось.

– Чего ты стоишь? Давай, присоединяйся, – совершенно невозмутимо сказала Вера, как будто им даже нечего было обсудить.

– Зачем ты сделала это со мной? – жёстко спросила Катрин.

– Сделала что?

– Не надо дурочку включать, ты прекрасно знаешь, о чём я!

– Нет, я не знаю, о чём ты, – Вера повернулась к Катрин и выхватила у неё из рук чистую тряпку, затем собрала ею остатки крови на полу.

– Ты украла мою память! Ты украла мою жизнь! Заставила поверить, будто ты – это всё, что у меня есть!

– Я ничего не крала у тебя, ты сама подписала договор, – Вера выжала кровь в бокал.

– Ты говорила, что ничего страшного не случится! Ты не предупредила меня о последствиях!

– Я дала тебе его прочесть перед тем, как подписывать.

– Прочесть? Как я должна была его прочесть, если он составлен на неизвестном мне языке?

Девочка выходила из себя. Её раздражал равнодушный тон, которым разговаривала с ней Вера.

– Из-за тебя умер отец Нины, – сдавленным голосом произнесла Катрин. Эти слова дались ей с большим трудом – она почувствовала, как у неё засаднило горло и сдавило сердце.

– По-твоему, это мои проблемы? – Вера закончила собирать кровь и выпрямилась. – Ты дала своё согласие, ты поставила подпись. И, кстати, эта вещица принадлежит мне.

Она протянула окровавленную руку, чтобы забрать дневник. В глазах Катрин сверкнули молнии, девочка резко шагнула назад.

– Не смей, – прошипела она.

Вера нахмурилась. Она вытерла руки о своё платье и сделала шаг навстречу Катрин.

– Я сказала: дай сюда! У нас была сделка, забыла? Твой дневник в обмен на здоровый глаз.

– Да пошла ты! – огрызнулась ведьмочка.

– Так-так, мне кажется, у нас началось недопонимание. Жизнь среди тупорылых Ао не пошла тебе на пользу. Ты явно начала глупеть. Поверь, будет лучше, если ты просто отдашь мне свой дневник. Обещаю,