Шрифт:
Закладка:
Или лучше — втроем
Лезть с бутылкою в дом?
Ну а дома жена—
Не стоит на ногах, —
И не знает она
О подкожных деньгах.
Если с ночи — молчи,
Не шуми, не греми,
Не кричи, не стучи.
Пригляди за детьми!..
Где уж тут пировать:
По стакану — и в путь, —
А начнешь шуровать —
Разобьешь что-нибудь.
И соседка опять —
«Алкоголик!» — орет, —
А начнешь возражать —
Участковый придет.
Он, пострел, все успел —
Вон составится акт:
Нецензурно, мол, пел,
Так и так, так и так;
Съел кастрюлю с гусем,
У соседки лег спать, —
И еще — то да сё, —
Набежит суток пять.
Так и может все быть —
Если расшифровать
Это «Не приносить».
Это «Не распивать».
Я встаю ровно в шесть —
Это надо учесть, —
До без четверти пять
У станка мне стоять.
Засосу я кваску
Иногда в перерыв —
И обратно к станку,
Даже не покурив.
И точу я в тоске
Шпинделя да фрезы, —
Ну а на языке —
Вкус соленой слезы.
Покурить, например…
Но нельзя прерывать, —
И мелькает в уме
Моя бедная «мать».
Дома я свежий лук
На закуску крошу,
Забываюсь — и вслух
Это произношу.
И глядит мне сосед —
И его ребятня —
Укоризненно вслед.
Осуждая меня.
* * *
В Азии, в Европе ли
Родился озноб —
Только даже в опере
Кашляют взахлеб.
Не поймешь, откуда дрожь — страх ли это,
грипп ли:
Духовые дуют врозь, струнные — урчат.
Дирижера — кашель бьет, тенора — охрипли.
Баритоны — запили, <и> басы — молчат.
Раньше было в опере
Складно, по уму, —
И хоть хору хлопали —
А теперь кому?!
Не берет верхних нот и сопрано-меццо,
У колоратурного не бельканто — бред, —
Цены резко снизились — до рубля за место, —
Словом, все понизилось и сошло на нет.
Сквозняками в опере
Дует, валит с ног.
Как во чистом во поле
Ветер-ветерок.
Партии проиграны, песенки отпеты.
Партитура съежилась, <и> софит погас,
Развалились арии, разошлись дуэты,
Баритон — без бархата, без металла — бас.
Что ни делай — всё старо, —
Гулок зал и пуст.
Тенорово серебро
Вытекло из уст.
Тенор в арье Ленского заорал: «Полундра!» —
Буйное похмелье ли, просто ли заскок?
Дирижера Вилькина мрачный бас-профундо
Чуть едва не до смерти струнами засек.
* * *
Мажорный светофор, трехцветье, трио,
Палитро-партитура цвето-нот.
Но где ясе он, мой «голубой период»?
Мой «голубой период» не придет!
Представьте, черный цвет невидим глазу.
Все то, что мы считаем черным, — серо.
Мы черноты не видели ни разу —
Лишь серость пробивает атмосферу.
И ультрафиолет, и инфракрасный,
Ну, словом, все что чересчур — не видно, —
Они, как правосудье, беспристрастны,
В них все равны, прозрачны, стекловидны.
И только красный, желтый цвет — бесспорны.
Зеленый — тоже: зелень в хлорофилле, —
Поэтому трехцветны светофоры
<Для всех> — кто пеш и кто в автомобиле.
Три этих цвета — в каждом организме,
В любом мозгу — как яркий отпечаток, —
Есть, правда, отклоненье в дальтонизме,
Но дальтонизм — порок и недостаток.
Трехцветны музы — но как будто серы,
А «инфра-ультра» — как всегда, в загоне, —
Гуляют на свободе полумеры,
И «псевдо» ходят как воры в законе.
Все в трех цветах нашло отображенье —
Лишь изредка меняется порядок.
Три цвета избавляют от броженья —
Незыблемы, как три ряда трехрядок.
* * *
I
Часов, минут, секунд — нули, —
Сердца с часами сверьте:
Объявлен праздник всей земли —
День без единой смерти!
Вход в рай забили впопыхах.
Ворота ада — на засове, —
Без оговорок и условий
Все согласовано в верхах.
Ликуй и веселись, народ!
Никто от родов не умрет,
И от болезней в собственной постели.
На целый день отступит мрак,
На целый день задержат рак,
На целый день придержат душу в теле.
И если где — резня теперь, —
Ножи держать тупыми!
А если бой, то — без потерь.
Расстрел — так холостыми.
Нельзя и с именем Его
Свинцу отвешивать поклонов.
Во имя жизни миллионов
Не будет смерти одного!
И ни за чёрта самого.
Ни за себя — ни за кого
Никто нигде не обнажит кинжалов.
Никто навечно не уснет,
И не взойдет на эшафот
За торжество добра и идеалов.
И запылают сто костров —
Не жечь, а греть нам спины.
И будет много катастроф,
А жертвы
