Она была здорово выше меня, поэтому ей пришлось то сильно наклонятся, то — приседать! «Наклоняться!!! Млять!!!»

— Ох, еще, еще! Вот здесь сейчас еще обмоюсь!

«Блять! Вода кончилась!».

— Сейчас, я воды зачерпну! — стараюсь идти мимо нее, не глядя. Я подошел к бочагу и набрал полное ведро воды. Галина стояла ко мне полубоком, прикрываясь руками.

«Да ее как не поставь — разницы никакой! Со всех сторон — пиздец Юрке, называется! Как же она хороша! Бля, какая фигура, а?!». Галина тоже старалась на меня не смотреть.

Я подошел к ней:

— Наклоняйся!

— Ага… ага… вот сюда… на голову не лей! Ой, мамочки, хорошо-то как!!! Вот еще маленько… О-о-о-о… Все… все…

Я поставил ведро и выпрямился.

— Юр! А как ты… как же…, — понятно, куда она смотрит, а там все очень видно, отчетливо. Даже уже болеть начинает!

— А вот так…, — я развернулся и на деревянных, негнушихся ногах промаршировал к бочагу. Плюх! О-о-о-о! Бля, какой кайф! Вода в бочаге не сказать, что холодная. Так… прохладненькая. Но как же хорошо-то!!! Я замер. А глубина-то тут приличная — метра полтора — точно! У-у-у-ух! Отхожу, кажется. Чуть успокоившись, я оглянулся.

«Ага! Зону бикини тут брить еще даже не думают. Но щетинка совсем короткая. Это она их все же стрижет, или у нее так всегда? А бедра у нее — классные: широкие женские бедра и никакого лишнего веса на них. И талия — очень четкая, даже странно. У кого-то такую же видел, на фото… Софи Лорен, что ли? А спинка какая! Вон как змея изгибается, гибкая какая?!!»

Галина, чертыхаясь, и припрыгивая, пыталась натянуть на мокрые ножки штанины комбинезона. Нет, все же — какая она красивая! Дашка моя была покрасивее, конечно. Но Галина все равно — красавица!

— Смотри не упади! Выпачкаешься — больше поливать не буду! — будучи под водой, я себя чувствовал увереннее и мог даже подкалывать ее.

Покачивая попой уже в трусиках и подергиваясь, она натягивала комбез на бедра.

— Блин! Не тянется!

— Не порви, а то в чем ходить будешь! Он же тонкий совсем уже! — прохладная вода сделала свое дело, и я мог уже более или менее спокойно разглядывать Галю.

— А ты — не подглядывай! — ага… женская логика, чё!

— Ты сама-то поняла, что сказала? — в ответ Галя засмеялась, и справившись с комбезом на бедрах, стала вправлять руки в рукава.

— Ты хоть комбез стряхнула от мусора?

— Стряхнула… Ты уж совсем за дуру меня не принимай! — вот, красотка справилась с комбезом и застегивая пуговички на груди, повернулась ко мне. Оп! А она уже и уверенность в себе вернула — вон как улыбаясь, с издевкой смотрит!

— Ну что, всю рассмотрел!

— Да. Не везде, правда, в подробностях. Но в основном — рассмотрел. Отвернись, я вылезу. Мне отжаться надо.

— А что это такое? Может и я тебя рассмотреть хочу! — так… вот уже и руки в боки, улыбается. Ножки расставлены — твердо так на земле стоит, ага. И требовать — уже может!

— Это ты сейчас издеваешься так? Чего там рассматривать?

— Ну — это ты зря! Я же видела, как оттопыривались штаны! Все-таки что-то есть!

— Все-все-все! Цирк окончен. Нами правда обед готовить нужно, а то нас не поймут!

Улыбаясь, Галина повернулась и покачивая бедрами, пошла к стану.

Я же в темпе отжался и пошел следом.

Так. Времени мы потеряли не так уж и много. Сколько там плюхались — минут десять, вряд ли больше.

Ведро с водой — на огонь. Картошку в четыре руки почистили быстро. Галина иногда поглядывала на меня, давя улыбку. А глаза-то выдают — там смех плещется!

— Так, Галя! Вот ты сейчас над чем смеешься! Я не сержусь — мне просто интересно!

— Не сердится он, как же! Видно же! Ладно — успокойся, все — больше не буду!

— Как-то быстро ты стесняться перестала и на смех перешла!

— Так я и сейчас стесняюсь! Ну нужно же женщине как-то себя отвлечь! А у тебя вид был такой — забавный!

— Вот же… нашла забаву! А если ты мне теперь каждую ночь сниться будешь? Как я буду бабушке объяснять, что мне каждое утро трусы застирывать придется?

— Даже обидно сейчас говоришь — а раньше что, я тебе не снилась?!

— Вот же и впрямь — ведьма ты! Снилась… и что теперь?!

— Красивая я? — Галя выпрямилась, потянулась всем телом вверх, закинув руки за голову, потом рукой откинула прядь волос с лица.

— А то ты не знаешь? — я старался на нее не смотреть.

— Ну — хочется же, что бы постоянно об этом говорили!

— У тебя есть кому об этом говорить! — даже противно сейчас самого себя — как мальчишка обижаюсь, или как дед бурчу. Ведь она просто играет, как кошка с мышкой. Чего не понятного-то?

— Ой, Юрка! Какой ты забавный!

Потом помолчала и спросила:

— Юра! А сколько тебе лет?

— Двенадцать… здесь…, а было — шестьдесят два.

— Значит права Гнездилиха, а? Я так-то сразу почуяла, что с тобой что-то не так. Но — не поверила себе, что ли…

Поболтать — это, конечно, здорово! Но и готовить надо!

— Морковку порежь помельче. И лук — тоже!

Сам стал резать сало — часть мелко — на обжарку. Часть — крупно. Запеку потом не костре. Жареное на костре сало — кто же на природе от этого откажется?

— А обжаривать в чем будем? Сковороды же нет? — Галина покрутила головой, осматривая нашу утварь.

— Вон в котелке обжарим!

— Так там же чай ставить!

— Помоем, я уже руку набил, на мытье разном, ага!

Галя засмеялась. Как она хорошо смеется, звонко так и заливисто! Вот можно ли в нее влюбится? Не знаю! Но вот голову от такой потерять — это да, раз плюнуть!

— Юра! А картошку как резать — как дома, мелко или по-другому?

— Давай я сам порежу!

Мы успели. И суп сварили, густоватый, правда получился. Но густо — не пусто! И картошки я, помыв ее предварительно, насыпав в ведро, перевернув его в