Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Переходы - Алекс Ландрагин

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 88
Перейти на страницу:
Я бесшумно выбралась на свободу в глухой ночной час, спустившись по лестнице на задах здания (ее не охраняли) в сопровождении Рахамы, и с собой мы взяли только то, что смогли унести на спинах. Мы долго бежали в свете луны, а когда совсем утомились, перешли на шаг. На восходе мы были уже на полпути к вершине горы.

Солнце поднялось в зенит, когда мы остановились передохнуть у ручейка, бегущего по впадине в скале. Там ждала нас Фаявая в обществе двоих доверенных из числа людей гор. Она, дочь Отаху, была уже очень стара, жизнь ее клонилась к закату.

— Теперь я умру со спокойной душой, — произнесла она, подойдя ко мне.

Мы обнялись, а потом к нам приблизилась молодая женщина и опустилась передо мной на колени. Фаявая представила ее — Фаимана, ее внучка, правнучка Отаху. Этой молодой женщине предстояло стать следующим вождем людей гор. Стоя передо мной на коленях, Фаимана поздравила меня с возвращением и назвала Не-Алулой: второй Алулой.

— Мы давно ждали твоего возвращения, — сказала она.

Меня представили собравшимся горцам, много было пролито слез, а потом Фаявая сказала, что нам пора в путь, иначе нас обнаружат французы. Мы двинулись еще дальше в горы, сердца переполняло счастье. Я наконец-то оказалась среди своего народа. Там и оставалась следующие девятнадцать лет. Солнечным утром в начале тысяча девятисотого года я купалась в горном водопаде, и вдруг чутье сообщило мне, что за мной наблюдают. Я огляделась и увидела у самой воды белого, очень белого, почти призрачно-белого мужчину лет тридцати, в костюме хаки и пробковом шлеме. В глазу у него торчал монокль, закрученные, тщательно навощенные усы были светло-рыжего цвета. За ним покачивался под грузом тяжелой поклажи мул. Мы несколько секунд моргали, а потом мужчина произнес слово, которое я никак не ожидала услышать:

— Мéге. — И густо покраснел.

Этим именем меня называл только один человек на свете.

— Люсьен? — И тут я его признала: сквозь лицо взрослого проступило лицо ребенка, особенно светло-зеленые глаза; тридцать лет разлуки улетучились, как дым.

В тот вечер мы сидели у большого костра, зажженного в честь Люсьена на прогалине в глубине леса, в окружении любимых моих людей. Они наблюдали и слушали, широко раскрыв глаза от изумления; мы проговорили до поздней ночи. Поначалу единственным нашим чувством был восторг от воссоединения. Я рассказала Люсьену о годах жизни в горах, о том, что посвятила их обучению своих сородичей Закону, попыталась возродить среди детей искусство перехода. Люсьен рассказал, что стал писателем и Географическое общество дало ему задание разъезжать по миру. Он пишет статьи, отсылает во Францию, их печатают в газетах и журналах. На Оаити он прибыл специально, чтобы отыскать меня. Сказал, что во Франции я благодаря своим подвигам стала своего рода знаменитостью.

— Каким подвигам? — не поняла я.

— Ну, ты же жила среди дикарей, скрывалась от полиции, готовила восстание. — Я слушала его, опешив. — В определенных парижских кругах тебя называют Королевой каннибалов.

Услышав эти слова, сородичи мои рассмеялись.

— Но это неправда, — возразила ему я. — И соплеменники мои не каннибалы.

И я принялась описывать радости и тяготы жизни в горах.

— Правда или нет, не так уж важно, — заметил он. — Важнее легенда. А легенда гласит, что ты — вождь самого старого и самого несгибаемого антиколониального повстанческого движения в империи. К тебе даже старый король Мехеви проявляет любопытство.

Мне трудно было совместить в мыслях любопытство и короля, который за эти годы послал против моих соплеменников несколько карательных экспедиций, стоивших нам многих тягот. Это в сочетании с болезнями и скудостью кормившей нас земли сильно уменьшило нашу численность.

— Какое к этому имеет отношение Мехеви?

Люсьен объяснил, что по прибытии на остров был удостоен аудиенции у короля, и по ходу разговора монарх, следуя традиции, осведомился, каковы его намерения.

— Я знаю, почему вы здесь, — сказал король. — Знаю, зачем приехали.

— Так вы знаете про мадам де Бресси, — ответил ему Люсьен.

В этот момент, по словам Люсьена, поведение короля изменилось.

— Разумеется, — сказал Мехеви. — И всегда знал.

— Знаете про Алулу? И про Коаху?

— Да! — вскричал король. — Да, да, знаю, разумеется, знаю. Однако есть в этой истории моменты для меня темные. Расскажите мне все, молодой человек.

И тогда, сообщил мне Люсьен, он поведал королю историю о том, как я познакомилась с его матерью, о Шарле, Жанне и Бодлеровском обществе, пересказал он ему и то, что знал от меня про Коаху и Алулу.

— Ты ему все открыл?

— А не надо было? — Он заметил у меня на лице смятение, скрыть которое не могли даже шрамы. — Но ты же не веришь в эти дикарские суеверия, правда?

Я поняла, что мать потрудилась передать ему собственный скепсис.

— Дело не в вере, а в фактах. Все это действительно было.

— Ну, — отвечал мне Люсьен, —  насчет Мехеви можешь больше не переживать: он серьезно болен.

На следующий день после их разговора, поведал мне Люсьен, король впал в маниакальное состояние и слег. Врачам такое заболевание было неведомо. Новость о болезни короля стала для островитян неожиданностью, ибо он отличался крепким здоровьем, а еще сильнее их удивили последствия: французы незамедлительно воспользовались недугом монарха, объявили его неспособным к правлению и, ссылаясь на договор, который Мехеви подписал с ними много лет назад, аннексировали остров. Свеженазначенный губернатор, им оказался не кто иной, как бывший генеральный резидент, вселился в бывший королевский дворец, получивший название Дом Правительства, а короля переселили в бывший дом генерального резидента, переименовав его в королевский дворец; там он и лежал в своей королевской постели, оставаясь королем лишь по названию.

— Какого рода недуг поразил короля? — спросила я.

Люсьен ответил, что он вроде как впал в транс, из которого не выходит. Мехеви твердит одно-единственное слово, восклицание, повторяет его раз за разом, сильно тем смущая посещающего его священника: «Sacrilege!» Он выкрикивает это слово так громко и часто, что это поспособствовало поспешности лишения его титула. И теперь король пребывает в этом прискорбном состоянии, раз за разом выкрикивая «Sacrilege! Sacrilege!» днем и ночью — из удобной своей королевской спальни.

У меня дрожь пробежала по телу. Я вспомнила, как Шарль раз за разом выкрикивал «Сгéпоm!» до самого дня своей смерти.

— Скажи мне, — обратилась я к Люсьену, — как в день вашей первой встречи король отреагировал на рассказы о переходе и обо мне?

— Был крайне заинтересован, счел, что такую историю не грех выслушать во всех подробностях.

— А… подумай как следует, прежде чем ответить: как изменилось его

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 88
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Алекс Ландрагин»: