совершил нападение на этот город, рассчитывая, конечно, захватить первоиерарха, вероятно, с целью получения выкупа. Однако Фотий ушел незадолго до этого в одно из своих близлежащих сел, погоня, снаряженная вслед за ним, не принесла успеха, а потому шайке пришлось довольствоваться только грабежом. При этом один из приближенных митрополита, ключарь Успенского собора Патрикий, грек по происхождению, пришедший на Русь вместе с Фотием, совершил подвиг и принял мученическую смерть: ему удалось укрыть от врагов наиболее ценную часть утвари собора, и он, несмотря на страшные пытки, не открыл место, где были спрятаны эти богатства.

В 1414 г. перед Фотием возникла новая серьезная проблема. Великий князь Литовский Витовт постарался вывести Литву и земли, ей подвластные, из-под его подчинения. Для этого он добился от местных епископов составления грамоты, в которой Фотий обвинялся в пренебрежительном отношении к литовским епархиям. После этого им был отправлен в Константинополь собственный кандидат для поставления в митрополиты Литовские. Фотий пытался найти компромисс, он отправился к Витовту, думал даже в случае необходимости ехать искать правды еще далее – в Константинополь, но по пути был арестован литовцами, ограблен и отправлен обратно. Дело осложнялось еще и недовольством некоторых в Москве политикой Фотия по сбережению церковных ценностей; это привело к тому, что некоторые служители митрополичьего двора вынуждены были бежать в Литву и теперь всячески старались настроить Витовта против первоиерарха.

Кандидатом Витовта стал Григорий Цамблак, представитель знаменитой болгарской фамилии и, возможно, родственник (племянник) митрополита Киприана. К тому моменту Григорий уже зарекомендовал себя в качестве выдающегося церковного деятеля, организатора и талантливого литератора и проповедника. Незадолго до кончины в 1406 г. Киприан для каких-то целей вызывал его к себе в Москву, но кончина митрополита не позволила состояться той поездке. Знаком Григорий был и с митрополитом Фотием, их встреча состоялась во время пребывания последнего в Киеве в 1409 г.

Добиться поставления своего митрополита в Константинополе Витовту не удалось, патриарх отказался выполнить данное требование, более того, на литовского кандидата наложено было церковное наказание. И тогда литовский князь в 1415 г. заставил подвластных ему епископов на соборе в Новогрудке сделать это самостоятельно. Собор обосновал свое решение в окружной грамоте. Изложил в особой грамоте собственную позицию и Витовт. Фотий в ответ на это обратился с призывом к западной части своей митрополии не подчиняться Цамблаку, при этом он благоразумно не задевал Витовта, обратившись с обличениями лишь против вышедших из-под его контроля епископов.

В 1418 г. Григорий по поручению князя во главе весьма многочисленной делегации принимал участие в организованном папой римским знаменитом соборе в Констанце (именно на этом соборе был осужден на мучительную казнь – сожжение на костре – Ян Гус). Сделано это было с целью зондирования почвы относительно возможности сближения с Римом. Это дало повод противникам Григория выдвинуть против него обвинения в принятии католических «ересей»[235].

И все же возникшее таким образом разделение митрополии достаточно быстро закончилось в конце 1419 – начале 1420 г. после смерти Григория Цамблака. Витовт вновь примирился с Фотием, и инцидент был исчерпан. После этого митрополит не раз обозревал епархии, находившиеся под властью Литвы. Вернувшись после одной такой поездки в Москву, он скончался в 1 (2?) июля 1431 г.

Фотий оставил обширное литературное наследие. Ему приписывается тридцать пять грамот и поучений. При нем была продолжена начатая Киприаном работа по созданию летописей.

Ранее митрополита, в 1425 г., умер великий князь Василий I Дмитриевич. В его правление Русь добилась важных успехов и потерпела серьезные поражения. В целом нужно признать, что этому князю удалось главное: сохранить курс на объединение земель вокруг нового центра. Этот политический вектор поддерживала все более тесная с течением времени связь Русской церкви с выкристаллизовывавшимся на северо-восточных землях единым государством. Мы видели, что и митрополичья власть оказывалась все более тесно связанной с великокняжеской – светской – властью. Особенно интенсивно, в силу определенных причин, о которых мы говорили выше, этот процесс шел во времена митрополита Алексея. Сдерживающим фактором в данном случае, пожалуй, являлось стремление правивших из Москвы первоиерархов сохранить под своей юрисдикцией все территории, составлявшие когда-то Древнюю Русь. Вторая четверть XV в., когда внутри Московского княжеского дома разгорелась столь яростная борьба, должна была изменить многое и в положении митрополитов, получивших теперь фактически полную автономию от Константинополя. Впрочем, обо всем по порядку.

Василию I наследовал его десятилетний сын Василий II. Немедленно разгорелся спор за власть между ним и его дядей Юрием Дмитриевичем Звенигородским. Поводом для этого конфликта стало завещание Дмитрия Ивановича Донского. Согласно ему великим князем должен был стать его старший сын Василий. Это и был Василий I. Но у самого наследника в тот момент не было сына. А потому Донской предусмотрел коллизию, связанную с возможной ранней смертью своего сына, назначив на этот случай ему преемника – следующего по старшинству отпрыска Юрия. В 1415 г., через 26 лет после кончины Дмитрия Донского, у Василия I родился сын, который войдет в историю под именем Василия II. Однако Юрий Дмитриевич продолжал считать себя преемником великокняжеской власти и отказался присягнуть племяннику.

Некоторые основания на это у него были. Вспомним, что с древнейших времен великое княжение передавалось как раз от брата к брату, а не от отца к сыну. И вот теперь предстояло окончательно решить, какой порядок наследования возобладает: родовой или семейный.

Первое время противостояние дяди и племянника носило скрытый характер и до войны дело не доходило. К тому же у Василия был могущественный покровитель – его дед по матери, литовский князь Витовт. В 1430 г. последний умирает, и позиции малолетнего князя становятся более шаткими.

Немалой была заслуга в сохранении мира и митрополита Фотия. Сразу после кончины Василия I он отправил от своего имени посла – Акинфа Ослебятева – в Звенигород к Юрию Дмитриевичу с призывом прийти в Москву для присяги племяннику. Однако тот предпочел не покоряться и бежать в Галич, предъявив тем самым собственные претензии на власть. Тогда митрополит лично отправился к нему в тот же Галич для заключения мира. Однако Юрий Дмитриевич соглашался лишь на перемирие, к тому же митрополиту не по душе была организованная для него встреча: огромную толпу в овчинах, стоявшую перед городом, он воспринял как «глум» над собой. Юрий Дмитриевич соглашался лишь на перемирие, и тогда Фотий, не дав благословения, отправился в обратный путь. Однако сразу после его ухода в Галиче начался мор, что было воспринято как кара Божья за неуважение к власти святителя; в результате Юрий Дмитриевич вынужден был лично догонять Фотия и убеждать его вернуться. В итоге