— Потому что Горыныч, — повел литыми плечами Сергей. — Одной головой за троих пытается думать.

— Это как? — не поняла Надя.

— Все-то у него по правилам должно быть. Работа, семья. Не пей, не кури, по бабам не бегай… Правильный больно.

— Так это же хорошо, Сережа, чтобы все правильно было…

— Ой, только учить меня не надо! В своих проблемах разберитесь сначала.

— Да… — тихо сказала Надя, чувствуя, как накатывает отчаяние.

Глава 46

Надя вернулась домой опустошенная и оглушенная событиями дня. Наверное, следовало бы радоваться тому, что с ней не произошло ничего страшного, и Сергей не оказался тем самым лосем, который попал под ее колеса в тот злополучный вечер. Но тогда получалось, что из всех подозреваемых главным подозреваемым оставался ее Ржевский… Нет, разумеется, этим преступником мог быть еще кто-то, о ком она даже не догадывалась, но ведь о нем не догадывалось и следствие.

От Заи не было ни звонка, ни сообщения. Наденька тоже не стала ничего писать ей. Пусть девочка живет своей жизнью и верит Ржевскому так же, как верит она, Надя. Как знать, может эта вера что-нибудь да значит, особенно когда исходит от таких светлых людей. К себе Чарушина относилась более критично, ибо ее поступки говорили об обратном. И как бы она не старалась все исправить, сама-то она знала, что поступила в отношении его более чем гадко… Конечно, может, он никогда и не узнает об этом, но оправдывать себя Надя не собиралась.

"Если бы у меня был кот, — думала она, разбирая постель, — он бы меня понял. Обогрел бы, пожалел, выслушал. — Надя прижала к груди подушку. — Мне нужно завести кота. Хотя бы кота… Потому что, если Павла осудят, я уже не смогу быть с кем-то другим. Не смогу полюбить, не смогу родить детей. Ведь я хотела ребенка только от него, а не просто так, для себя…"

Слезы покатились из Надиных глаз. Боль, сдерживаемая до этого, вновь вырвалась на свободу. Не смог успокоить ее и горячий душ. И хоть тело благодарно размякло, внутри все так же кололо ледяными иглами и жгло ужасными предчувствиями.

Надя повалилась в кровать, будто срубленное дерево. Возможно, кто-то сказал бы, как молодая березка, но сама Наденька видела себя сухим стволом, выгоревшим от недостатка воды и испепеляющего жара своей любви.

***

Она проснулась в одну минуту. Просто открыла глаза и сразу же вернулась к осознанию навалившихся проблем. Надя лежала, смотрела в потолок и думала о своей жизни.

Родители учили ее, что истинное счастье строится на взаимности, что, в общем, конечно, не оберегает от разногласий и споров, но взаимность — это ведь бережное отношение друг к другу, доверие. Так стоит ли так бояться говорить о том, что тебя что-то не устраивает, ведь твой партнер может себе позволить то же самое.

— Наверное, я не была тем, кто готов был услышать что-то вразрез со своими убеждениями, — вздохнула она. — Иначе, Ржевский сказал бы мне о том, что его связывало с Лизой. Наверное.

Кажется, ночью ей снился кошмар. Сейчас Надя не помнила, что именно, но вязкий отголосок его все еще оставался внутри и лениво ворочался под ребрами, сжимая ее желудок своими холодными цепкими лапками.

Чарушина поморщилась и погладила верх живота. Тошнота не отпускала. Наденька сползла с кровати и ринулась в туалет.

Через полчаса, умывшись и кое-как соорудив на голове лохматый пучок, заварила крепкий чай. Стоя у окна, она смотрела на серую утреннюю дымку за окном и с жадностью вдыхала аромат бергамота. Есть не хотелось, но сухая корочка от вчерашней пиццы на удивление пришлась по вкусу.

До этого, разглядывая себя в зеркало, Надя признала, что несмотря на весь этот ужас, выглядит она довольно неплохо и даже, кажется, похудела. В другое время это бы порадовало ее, но что значит потеря физического веса по сравнению с потерей равновесия внутреннего?

— Я все делаю правильно, — пробормотала Надя, согревая ладони о бока кружки. — Даже если это выглядит смешно и нелепо. Я ставлю перед собой задачу и выполняю ее. Всегда. Так будет и в этот раз. — Решимость, с какой она произнесла эти слова, придала Наде уверенности.

Наверное, следовало бы посвятить эти зыбкие утренние часы себе, просто полежать, подремать, чтобы голова окончательно остыла. Но Надя с удивлением осознала, что за эту ночь вполне пришла в себя для того, чтобы и дальше мыслить трезво.

Максим Тураев ждал ее на поминках. Для чего? Зачем ему нужно ее присутствие? Все эти взгляды, слова, намеки… Если бы их не связывало преступление, Чарушина бы расценила его действия как подкат. И что скрывать, это польстило бы ей. Но тогда бы она не узнала о его махинациях, да и интересоваться женатыми мужчинами ей еще в юности мама запретила. Именно поэтому для Наденьки был так важен холостяцкий статус Ржевского. Они оба оказались свободны. Наденька ждала именно его, жаждала, чтобы он стал ее первым мужчиной. Глупо, конечно, рассуждать об этом в таком ключе именно сейчас, но из песни слов не выкинешь. Получилось так, как получилось. И она не испытывала абсолютно никаких сожалений. И уж точно никогда не пожалеет об этом впредь.

Однако рассматривать Тураева как запасной аэродром и представлять себя в его объятиях казалось чем-то странным. То есть здравый смысл заставлял ее видеть в нем приятные черты, но душа продолжала активно сопротивляться. Причем самым действенным способом, вызывая что-то вроде физического отторжения.

Надя облизала губы, сглотнула и уставилась на недопитый чай.

— Гадость какая. Молока хочется…

Молока не было, поэтому Надя занялась сборами. Нашла черную водолазку и прямые брючки, которые вполне прилично сели на ней. Слегка припудрила заострившиеся скулы и провела по губам гигиенической помадой. Тонкие темные прядки из пучка свисали вдоль ее бледного лица, а припухшие веки с длинными ресницами придавали ее образу детскую наивность. И лишь глаза Наденьки, ее теплые карие глаза, таили в себе упертость и расчет.

Она знала, что тело Лизы из судебного морга доставят похоронный зал незадолго до назначенного к прощанию времени. Тураев соблюл все соответствующие этому скорбному моменту приличия, что, в общем, не делало его поступок героическим. Его положение и уровень требовали подобных действий, и как бы не была неприятна сама ситуация, играли в его пользу. Теперь, выполнив условия договора с Ржевским и оказавшись вне списка подозреваемых, он мог спокойно жить и строить свои отношения с кем-то другим. Даже с