не подлежал. — Пусть прямо сейчас признает вину и тогда десять лет станут для неё пусть и трудным, но сравнительно небольшим наказанием за её мерзкий проступок. В противном же случае, её будут судить по всей строгости закона, как она того и заслуживает…

— Я же сказала вам, что я невиновна! — практически закричала Яна. — Я же говорила вам, что понятия не имела

— Знаете, сколько раз я слышал эти слова? — без каких-либо эмоций на лице спросил прокурор. — Десятки. Даже сотни. И каждый раз они оказывались ложью. Подобные вам распространяют эту отраву. Мерзкую дрянь, которая ломает судьбы людей и их жизни.

— А вы, значит, у нас белый и пушистый, так что? — не удержался я. — Вы не хуже меня знаете, что десять лет убью её будущее. Она не сможет получить нормальное образование. Не получит нормальной работы. Она лишится куска своей жизни просто потому, что у вас в заднице свербит сажать каждого встречного-поперечного. Так что ли?

Ну давай же! Хоть что-то! Хоть какие-то эмоции!

Этот мужик меня пугал. Действительно пугал. Я ощущал его эмоциональный фон, но тот был… серым, что ли. Как белый шум. Вообще ничего! Я словно видел перед собой мертвеца…

И в этот момент меня осенило. Вот в чём причина! Он действительно мертвец. По крайней мере внутри. В нём буквально не осталось ничего живого. Сейчас стоящий предо мной человек скорее механизм, подчинившей себя одной единственной цели, которую сам же перед собой и поставил.

— Меня мало заботит, что вы обо мне думаете, — сказал он, несколько секунд глядя на меня. — Всё, что меня интересует, это выполнить свой долг. И он заключается в том, чтобы эта девушка и мрази подобные ей сидели за решёткой. Я предложил ей сделку. Десять лет вместо двадцати, которые она получит в зале суда. И поверьте, я добьюсь максимального приговора. Ей девятнадцать лет. Она совершеннолетняя. А, значит, полностью осознавала свои действия.

— Её вина не доказана! — рявкнула Марина и тут даже я немного удивился гневу, что прозвучал в её голосе.

— То, что её вина пока ещё признана, а приговор не вынесен, девушка, это не ваша заслуга, — холодно произнёс Стрельцов, взяв свой дипломат. — Это всего лишь моя недоработка. Хорошего вам дня.

С этими словами он повернулся к нам спиной и направился в на выход.

О, нет. Вот так вот я это оставлять не собираюсь. Решил играть грязно? Да не вопрос. Но в эту игру могут играть двое.

— Будь здесь, — быстро сказал я Марине, а сам пошёл к выходу следом за Стрельцовым.

Вышел в коридор, как раз в тот момент, когда прокурор шёл к выходу из него.

— Для человека настолько повёрнутого на справедливости, вы удивительно избирательны в своих жертвах! — кинул я ему в спину.

Как я и думал, он даже ухом не повёл. Просто подошел к двери и нажал на кнопку вызова охранника, чтобы тот открыл дверь.

— Я всего лишь выполняю свою работу, молодой человек, — ничего не выражающим голосом проговорил он. — Вот и всё.

— Да? А в отношении Юли Голотовой вы проявили такую же щепетильность?

Зелёный огонёк на двери горел уж несколько секунд, а взявшийся за дверную ручку Стрельцов так и не шевельнулся.

— Вы ходите по очень тонкому льду, молодой человек, — хрипло произнес он, а я наконец почувствовал хоть что-то похожее на эмоции. Словно боль от старой, уже давно полученной и успевшей затянутся уродливой коркой раны.

Но отступать я не собирался.

— Мне это часто говорят. Но на мой вопрос вы не ответили. Не вы один умеете делать свою работу. Я тут решил порыться в старых бумагах и узнал прелюбопытнейшую вещь. Надо же, вы весь такой правильный. За закон и справедливость. А вот девушка, из-за которой ваш сын умер от передоза так до сих пор ходит на свободе. Удивительно, как это она при всех уликах умудрилась избежать… как вы сказали? Вы выполняете свой долг, чтобы эта девушка и мрази подобные ей сидели за решёткой? Так кажется? Так почему же та, кто действительно была виновна в его смерти избежала вашего праведного гнева? Уж не дело ли в её богатых родителях и родственниках среди аристократов?

Есть два типа мужчин. Те, кто кричат, выпячивают грудь и начинают всеми силами демонстрировать, насколько они крутые и опасные.

А есть вот такие вот. Тихие. Спокойные. У которых в глазах лишь холод и тёмное, практически ощутимое на физическом уровне желание убивать.

И, думаю, что нет нужды объяснять, кто из них опаснее.

— Ты сейчас совершил огромную ошибку, — тихо и угрожающе прохрипел он, глядя мне в глаза сквозь стёкла своих очков. — Очень и очень большую ошибку. И за это я сотру тебя и эту тупую девку в порошок в зале суда. И когда я с вами закончу, эта дрянь сядет на двадцать лет, а вы оба будете опозорены настолько, что ни одна приличная фирма не наймёт ни одного из вас даже в качестве уборщиков.

Мне, вероятно, стоило бы испугаться. Да только вот вместо этого я ощущал дикий, едва сдерживаемый азарт, а на губах появилась очень злая улыбка.

— Увидимся в зале суда, ублюдок.

Глава 22

— Итак, я правильно поняла? Ваша клиентка отказывается от сделки?

— Да, ваша честь, — кивнула Марина.

Судья повернула голову и посмотрела на стоящего слева от нас Стрельцова.

— Я предложил ей десять лет общего режима, ваша честь. За полное признание своей вины. С учётом обвинений, это более чем щедрое предложение.

— И ваша клиентка отказалась? — ещё раз уточнила судья у Марины.

— Да, ваша честь.

— Вы объяснили ей, что прокурор требует двадцать лет. Без права на досрочное освобождение?

— Стандартный срок заключения по таким