Сейчас или никогда.

По вышел из кустов и включил фонарик. Направил его прямо в лицо человеку, державшему красный пластиковый контейнер с топливом. Раздался изумленный крик. Подбежали Ригг и Флинн с наручниками наготове. Человек даже не сопротивлялся.

– Мне так не хотелось, чтобы я оказался прав, – со вздохом сказал По.

Человек, которого схватили Ригг и Флинн, не был Джаредом Китоном. Это была Флик Джейкман, судмедэксперт.

Глава шестьдесят четвертая

Неделю спустя

По, Флинн и Брэдшоу смотрели прямую трансляцию допроса Джареда Китона. Это было дело Камбрии, и логично, что вести его поручили им. Они сидели в Дарранхилле, полицейском участке Северного округа Карлайла, крупнейшем во всей Камбрии. Помещение для допросов было современным и просторным.

Дверь открылась, и вошел суперинтендант Гэмбл. Он кивнул По:

– Ну что там?

– Констебль Ригг просто подводит разговор к нужному руслу.

– Китон еще ничего не говорил?

По покачал головой.

– Он не выглядит обеспокоенным.

По ничего не ответил. Китон действительно не выглядел обеспокоенным.

– Как Уордл воспринял ваше возвращение?

Гэмбл улыбнулся.

– Вы когда-нибудь видели директора школы, только что узнавшего, что один из его учителей – педофил?

– Видел.

– Вот так.

– Как там Хлоя Блоксвич?

Гэмбл тут же помрачнел.

– По-прежнему в реанимации. Врачи говорят, еще часа три, и ее было бы уже не спасти. Нам сообщат, когда она будет вне опасности. Мы попросим судмедэкспертов заодно рассмотреть возможность предъявления Китону обвинений в покушении на убийство.

Когда люк открылся и Флик Джейкман была арестована, По спустился вниз, чтобы заглянуть внутрь бункера. Он хотел подтвердить свои подозрения. И да, внутри он действительно обнаружил останки Элизабет и высохший труп Леса Морриса. И Хлою Блоксвич. Едва живую, без сознания.

По позаботился о том, чтобы Флик Джейкман была рядом, когда пожарные и спасатели вытаскивали Хлою, а парамедики оказывали ей неотложную первую помощь. Джейкман должна была видеть, в чем она участвовала. Стоило ей увидеть Хлою, как Джейкман с криком рухнула на землю.

– Хлоя уже что-нибудь сказала? – спросил По у Гэмбла.

– Немного, – ответил он. – Хотя что она скажет? Это просто испорченный ребенок. Окончательно слетела с катушек, когда несколько лет назад ее мать умерла от рака. Отец ее вроде бы любит, но не смог этого выразить. Он хотел, чтобы она стала бухгалтером, она взбунтовалась, пошла в актрисы, жила на пособие матери, а когда той не стало, связалась с каким-то придурком и пристрастилась к тяжелым наркотикам. Стала наносить себе шрамы. Ни Элизабет, ни Китона она не знала. Никогда в жизни не встречала ни того, ни другого. Просто имела несчастье быть немного похожей на Элизабет, и Китон заметил это сходство на фотографии, которую увидел в камере ее отца. Она внесла свою лепту и оказалась в бункере еще до того, как вы сюда добрались.

Попала в ловушку, грустно подумал По. Лестницы в бункере не было – то ли ее забрали строительные подрядчики, то ли реквизировали для чего-то другого – поэтому Моррис спускался сюда с помощью складной лестницы для скалолазания. Он, вне всякого сомнения, прикрепил его сверху к железному кольцу рядом с люком, предназначенным специально для этой цели. По рассчитал, что после того, как Моррис показал Китону окрестности, Китон вылез из машины, переключил точку крепления с железного кольца на нижнюю часть люка, после чего захлопнул ее, замуровав Морриса внутри. Само тело пленника удерживало крышку закрытой, и поскольку оно зажимало ту самую часть, которую нужно было толкнуть, открыть люк изнутри было невозможно.

И даже если бы его тело было обнаружено, это выглядело бы так, будто он совершил ужасную ошибку. Коронер не моргнув глазом вынес бы вердикт «смерть в результате несчастного случая».

Хлоя Блоксвич оказалась в том же затруднительном положении – заперта в бункере, без возможности выбраться и позвать на помощь. Когда она выздоровеет, подумал По, ей придется какое-то время посидеть в тюрьме за то, что мешала правосудию, хотя по-настоящему ей требовался хороший психиатр.

– Она говорила с отцом?

Гэмбл нахмурился.

– Ну да. Тюрьма организовала им возможность созвониться. А что?

– Так, ничего. – И По вновь повернулся к монитору. Ригг показывал Китону фотографию, сделанную в бункере…

* * *

Это было самое жуткое место преступления, с которым им когда-либо приходилось иметь дело. После того, как Хлою Блоксвич спасли, Флинн закрыла люк и стала ждать, пока Ригг призовет на помощь все силы полиции Камбрии. Вскоре рощица засияла, как Гластонбери.

Патологоанатом, который сюда заявился, оказался тем же самым, что шесть лет назад так впечатлился количеством крови, пролитой на кухне «Сливы и терна». Ригг сказал ему, чтобы катился отсюда.

Исключительно по дружбе Эстель Дойл приехала сюда из Ньюкасла. Ей и ее команде потребовались два дня и защитные костюмы, чтобы вытащить тело Леса Морриса и останки Элизабет Китон из адской дыры, в которую превратился бункер ядерного наблюдения КНК.

Тело Леса Морриса было опознаваемо. Ну, насколько оно могло быть опознаваемо с учетом осыпавшихся бетонных стен бункера, опасного биоматериала на всех его поверхностях и целой команды криминалистов, намеренных фотографировать все, что видят. Моррис сильно разложился, но кожа на костях держалась, и его вытащили из бункера почти без проблем.

С Элизабет все оказалось намного сложнее. Ее останки упаковали в сорок три отдельных пакета для су-вид, некоторые из которых лопнули и из них вытекала гнилостная жижа. Эстель Дойл обращалась с ними со всем профессионализмом и, хотя других членов команды то и дело рвало, никак не выказала своего отвращения.

Дойл отвезла оба тела в Ньюкасл, где быстро определила, что Лес Моррис умер от обезвоживания. У него была сломана лодыжка, почти наверняка при падении во время тщетной попытки сбежать из бункера. Его вскрытие заняло шесть часов.

На установление причин гибели Элизабет ушло три дня.

Эстель Дойл пришлось открывать каждый пакет для су-вид (который сам по себе был уликой и с ним нужно было обращаться соответственно), прежде чем определить, с какой частью тела она имеет дело. Даже для эксперта по части человеческой анатомии, которым, несомненно, была Дойл, собрать эту головоломку было непросто, а поскольку плоть Элизабет разложилась до жидкого состояния, а кости и хрящи стали мягкими и губчатыми, это стало просто невозможно. Обычный патологоанатом не знал бы даже с чего начать.

На третий день она вызвала По, Флинн, Ригга и недавно восстановленного в должности суперинтенданта Гэмбла в морг в Ньюкасле. Останки Элизабет она разложила на смотровом столе из нержавеющей стали. В течение часа,