на доску, и суть белы видением, аки капля вощаныя». Но русские паломники не упоминают при этом уже двух чудотворных икон Димитрия Солунского и Богородицы, писанной по преданию ев. Лукою и привезенной будто бы из Палестины. После латинского завоевания, когда монастырем завладели Венецианцы, большую часть Владычних икон его можно было видеть уже в церкви св. Марка в Венеции[382] (о чем подробно говорит грек Сгуропуло, там побывавший во время флорентийского собора). Здесь же был одно время патриархат, и Геннадий Схоларий дал мирянам свое «исповедание веры против латинян».

Первым памятником древности, бросающимся в глаза, когда подойдешь к западному фасаду церкви, представляется большой (2 1/2 м. дл. и до 2 вышины) саркофаг из verde antico, украшенный крестами, вырезанными на рельефных круглых щитах. Предание народное связывает эту гробницу с именем Ирины, и это есть единственный остаток от многих монументальных гробниц, некогда наполнявших отдельный двор – усыпальницу монастыря с западной стороны. Двор исчез, благодаря постройке обширной лестницы, ведущей к цистерне[383], которой устройство, очевидно, и требовало упомянутых выше субструкций[384].

Величественный фасад церкви обращает на себя внимание как, и подобный ему фасад Кахрие – Джами и многих церквей в Фессалониках, Греции и Малой Азии. Интерес этого архитектурного типа состоит, главным образом, в том, что он послужил образцом для западных и русских храмовых фасадов, отчасти же в том, что еще доселе многие отрицают самое существование фасада в антийской архитектуре. Фасад, говорят нам, есть важнейшее архитектурное данное романского средневекового искусства; его происхождение и источники идут, однако, издалека, еще от древнехристианской базилики; все архитектурные элементы фасада принадлежат, таким образом, Западу и тесно связаны с его излюбленной базиличной формою. Напротив того, восточная или византийская архитектура, основанная на куполе, была в основании своем и в своей истории, лишена архитектурного фасада. Это мнение, нами кратко изложенное, по его известности, основано на действительных фактах, но оно грешит в выводах и обобщениях. А именно, если верно, что фасад древнехристианской базилики был источником, прототипом романского и что этот, в свою очередь, играл важнейшую роль в средневековом искусстве, то отсюда нельзя еще выделять всецело купольную архитектуру Востока и этим отрицать факт взаимодействия двух архитектурных форм. Что это взаимодействие существовало и должно было существовать, можно было бы догадаться уже из таких крупных фактов, как слияние двух форм в итальянском Ренессансе (образцы: собор Флоренции, Сиены и пр.), но оно доказывается целым рядом последовательных фактов в истории самой средневековой архитектуры. Тип фасада ц. св. Марка в Венеции – один из самых характерных – есть тип византийского происхождения. В этом убеждаешься, осматривая именно церкви Константинополя. К сожалению, большинство памятников в том искаженном состоянии (которое, впрочем, началось задолго до завоевания Византии), которое мы теперь видим, мало поясняет историю этого типа. Дело в том, что многие церкви в древности имели фасады в виде открытых арок, тогда как нынче они замурованы. Доказательство этому мы находим в церкви Пантократора (также м. Пантепопту и друг.). Теперь его фасад представляет высокую стену с 7 глухими арками. Дверь в средней арке, которая несколько больше размерами, ведет в первый или внешний нартэкс, теперь крайне темный; пять дверей, ведущих из этого нартэкса во второй, еще сохранили свои косяки из пестрого мрамора с тонкою и сложною профилевкою в виде полуколонок. Второй нартэкс, еще темнее, освещается через двери и особые люнеты, проделанные над дверями. Очевидно, что освещение первого притвора некогда было гораздо сильнее, следовательно, что арки фасада были сначала открытыми, и замурованными лишь впоследствии, быть может, уже при турках. Между тем оба нартэкса были богато отделаны и кроме мраморного пола в них и теперь можно видеть выступающие из под стука части мраморной облицовки; что притворы были украшены мозаикою, можно судить по словам Стефана Новгородца: «идохом к Спасу Великому, монастырю, рекше Вседержителю: внити во врата первая, и есть над враты Спас мусиею утворен, велик бо образом и высок; также и в другия врата внити, тож в монастырь (из 2-го притвора внутрь церкви), видете здание чудно и красно, и церковь мусиею удивлена, аки сияет»[385]. Очевидно, что колоссальное изображение по грудь Спаса в люнете над дверью и уничтожено было при турках, когда пробили здесь два полукруглых окна. В люнете над дверью второго нартэкса могло находиться (если принять сходство близкого по типу монастыря Спаса в Хоре или Кахрие – джами, см. выше) мозаическое же изображение Мануила Комнена, подносящего модель церкви Христу.

Три двери внутреннего притвора ведут в нынешнюю мечеть. Она занимает одно правое или южное отделение – церковь тоже – прежнего храма. Весь храм состоит из трех подобных отделений или церквей, которые явились под условием монастырских потребностей[386]. Получился крайне оригинальный план храма, крытого четырьмя куполами: а именно правого и левого крыла – собственно церквей – крытых каждый одним куполом, и срединной меньшей церкви, крытой двумя. Возможно, что в праздничные дни служение совершалось совместно в среднем храме, и при нем могли присутствовать молебщики в обоих боковых церквах. Далее, из расположения средней церкви можно заключить, что эта средняя церковь назначалась исключительно для монашества, так как ведущие в нее из нартэкса две двери были отделены от других трех, предоставленных для публики; малые размеры ее и самая форма указывают, что эта церковь играла роль так наз. хора в западных церквах. В правой церкви купол (без барабана) опущен при посредстве четырех парусов на колонны, которые в нынешнем оштукатуренном виде представляют романские столбы, разделанные полуколонками; кажется, что именно об этих колонках Жилль говорит, когда упоминает столбы из Фиванского мрамора; их капители имеют вид трапеций, на которых легко различить чаши с ветвями в виде Ионических волют и окруженных пальметтами. И если таким образом даже на канителях штукатурка не скрыла сравнительно тонкой и явно византийского происхождения резьбы, то нет сомнения, что самая форма звездчатых колонн с декоративною профилевкою их полуколонками также первоначальна. Отсюда мы получаем любопытный факт существования этой романской (и готической) формы в Византии в XII столетии. Три арки на западной стороне открывают вид на гинекей или хоры, помещающиеся над внутренним нартэксом: арки опираются на тонкие мраморные колонки. И здесь, как в гинекее Сергия и Вакха, под штукатуркой скрываются мозаики. Но от всех украшений оставлены только мозаический пол и облицовка абсиды пестрыми мраморами, по рисунку св. Софии.

Три арки, опирающиеся на столбы, открывают широко среднюю церковь: имея квадратный план, она крыта двумя куполами: