Шрифт:
Закладка:
Оглядевшись, Ржавый сделал несколько фотографий. На его компе имелась обширная подборка подобных фото и он обожал показывать их, увеличивая особенно «красочные» места. Многие считали Манна извращенцем и психопатом. Он же считал себя кровавым эстетом, понимающим толк в смерти.
- Здесь прямо как в Диснейленде – признался он парням – Двинули дальше?
Кнопл с легкой заминкой кивнул. Мик остался безучастным, но от него ответа и не ждали. Шагнувший было Ржавый остановился, наклонился к трупу, похлопал его по холодной щеке и сообщил:
- Теперь ты не двуличный. Радуйся! Таких как ты редко встретишь! И я такой же!
С этими словами он и пошел дальше. По его лицу пробежала резкая судорога. Гримаса злости. Вот уже десять лет он ненавидел своих бывших друзей. Ненавидел за их двуличность. За их трусость.
Ведь в тот раз им всем понравилось! Было круто! Крики мужика, визг симпатичной бабы, кровь на их руках, одежде, на полу. Кровь повсюду! И всем им понравилось! Забойно вышло!
И что потом?
А потом все перетрусили. Кто-то вдруг занялся самокопанием и ударился в религию. Остальные же просто попытались забыть случившееся. И начали ударно строить карьеру, завели семьи, наплодили детишек. Умело прикинулись добропорядочными гражданами этого сраного города. Улыбчивые, достойные, с грехами не больше и не меньше, чем у других. И как огня избегающие той старой кровавой темы.
Почему?!
Почему, мать вашу?!
Ведь им всем так понравилось!
Но нет… старательно подтерли все следы с помощью влиятельных предков. Стерли эту историю отовсюду, включая собственную память. И живут теперь как долбанные водоросли, мирно плавая в своих судках.
Где тот драйв? Где тот бешеный отрыв, когда им всем разом сносило крышу и они ничего не боялись, делая что хотя?
Даже не позволили прикончить того чудом выжившего пацана! А пацан как оказалось ничего не забыл. И не простил. И вот теперь выполз из своей детдомовской дыры и начал наводить шороху. Вот этот подход ему нравится! Пацан… Нортис Вертинский… своей натуры хищника не прячет! Не боится крови. Не боится наказания. Уверенно движется к своей цели.
- Когда мы встретимся – пробормотал Ржавый – Я выражу тебе мое глубокое уважение. Прежде чем прикончить.
А затем он вернется, соберет всю бывшую компанию и еще раз предложит им изредка устраивать старые добрые вечеринки, на которых они так отменно развлекались. Жизнь проходит мимо! Мимо, мать вашу!
91.
Вертинский легко избежал встречи с небольшой толпой орущих мятежников, спрятавшись за мусорными контейнерами, ими же прикрыв свою технику и внимательно понаблюдав за пьяным сбродом.
Борцы за свои ущемленные права. Ага. Как же. Чего ж тогда каждый второй что-то тащит? И почему толпа движется в противоположную от полиции сторону? Тут все ясно. Поубивали, пограбили, притащили с собой побольше жрачки и бухла. И хватит с них политических заявлений. Спешат назад, домой, к окраинам сектора, где забьются в свои норы и начнут истреблять награбленные запасы. Они свое получили…
Еще двое бунтарей встретились ему в коридоре, где избежать столкновения было невозможно. Слишком узко. Заметив пьяные оценивающие взгляды, Нортис показал испачканный в начавшей запекаться крови тесак и сообщил:
- По стеночке по одному. Смотреть в пол. Тогда не трону.
- Да мы тебя…
- Заткни пасть! – второй, оказавшийся поумнее, ударил другана локтем в живот – И делай как сказано.
- Да мы его…
- Заткнись! – на этот раз удар был куда сильнее. Тем же локтем, но уже по лицу.
Обратившись к киборгу, умный заискивающе проблеял:
- Вы уж простите его, сэр. Перебрал немного. Мы пройдем?
- По одному.
Прижимаясь к стене, они миновали худощавого парня, старательно пялясь в пол. Прошли дальше. И первый снова не выдержал:
- Да мы его!
И получил третий удар. Убедившись, что проблема исчерпана, киборг пошел дальше. И через несколько минут оказался у цели. Легко снял решетку, завел в технические коридоры технику. Прикрыл вход. И присел рядом со стальным ящиком. Дверца заперта. Но у него с собой резак, так что не проблема.
Вскоре, удобно усевшись, привалившись спиной к теплой стене, Нортис уставился на экран браскома, подключенного к проводам внутри распределительного сетевого щита. На экране одна за другой мелькали изображения с редких уцелевших камер наблюдения.
Трупы. Трупы. Трупы…
Гора трупов на дымящейся площади, бродящие редкие уцелевшие.
Пустые жилые коридоры, опущенные железные жалюзи, закрытые двери жилмодов.
Двенадцатый сектор вымер. Во всяком случае «вымерла» мирная часть его жителей, запершихся и затаившихся. Либо погибших и лежащих в лужах крови. Бесстрастно оценив изображения изломанных тел, Нортис с машинной холодностью заключил, что нанесенные им повреждения были явно избыточны. Тут не стремились ликвидировать угрозу. Тут наслаждались безнаказанностью. Увидев несколько маленьких тел, Нортис надолго замер, вглядываясь в экран. Погибшие дети… стальная рука с тихим скрежетом сжалась в кулак. Столь маленькие дети не могли быть виновными хоть в чем-то. Их убили просто так. Постучав по клавишам браскома, Нортис отмотал видеозапись до момента убийства. Отмотать пришлось несколько часов. Едва увидев бегущих по коридору жителей, тащащих за собой детей и несущуюся следом группу, киборг остановил воспроизведение. Он не хотел видеть смерть детей. Его интересовали преследователи. Потратив минуту на изучение их лиц и фигур, Нортис возобновил запись, на ускоренном режиме перемотал дальше. Фигурки смешно дергались, падали, вскакивали, ползли, беззвучно кричали… и погибали.
Ничего не боящиеся убийцы изрядно задержались на месте преступления. Бродили среди мертвых тел, мародерствовали, усевшись неподалеку жадно хлебали алкоголь, грызли концентраты и вяло пытались оттереться от крови. Где-то через час – судя по записи – они дошли до предела опьянения и, пошатываясь, поддерживая друг друга, отправились дальше. Вернее попытались. Но не преуспели – бушевавший в их крови адреналин испарился, напитанные алкоголем тела не хотели двигаться. И шестеро мятежников свернули в узкий боковой коридор, где и пропали.
Выведя на экран браса карту сектора, Нортис просмотрел ее. Помедлил, принимая решение. А вернулся к камерам наблюдения. Ему потребовалась еще
