Мое желание незнакомец выполнил незамедлительно. Ко мне в комнату вошел молчаливый мужчина с переносным сканером наперевес. Через пять минут я уже видела свое чудо во всех возможных проекциях. Вот он маленький мальчик, лежит в животике, сосет пальчик, и его сердце гулко звучит в динамиках, я постепенно стала успокаиваться.

- Ну, все, давай посмотрим фото, любовь моя, - предложил типа муж, после того как немой узист покинул пределы комнаты.

- И документы, – упрямо заявила я.

- Моя умная девочка, упрямая и настойчивая, сильная как древо жизни. За это я тебя люблю, - умильно, и потому раздражающе, пропел неподтвержденный супруг.

Мне на рассмотрение были предоставлены копии документов из Танара, и оригинал свидетельства о браке, а также подтверждение моего замужнего статуса в межгалактической сети. Еще к пакету документов были приложены ай ди карточки на имя Маши Модорн, документы удостоверяющие личность, чеки, мелкие справки от врачей.

Затем в моей больничной палате тире гостиной опустился экран, и я стала смотреть хронику временных лет. Фото Танара, я в бассейне, свадьба на скале, мы целуемся с брюнетом, он гладит мой живот. Все глянцевое, вычурное, показательное, будто не мою жизнь показывают, а иллюстрации модного каталога.

«Странно. Наверно до потери памяти я не верила в сказки и с трудом смогла принять свое счастье» - мне не нравились мои реакции. Чего мне не хватает? С тех пор, как я очнулась муж не оставляет меня ни на секунду. Терпелив и предупредителен. Так какого же рожна мне надо? Что не так?

- А скажите, как вас зовут? – длинное, тройное имя в свидетельстве о браке не дало мне точного определения, как мне называть окольцованного мною брюнета.

- Я Санджин, и я люблю тебя, и не устану повторять это каждый день, - просто, без приевшихся придыханий, ответил знакомый незнакомец.

- Я Маша, и прости, но я тебя не помню. Но я постараюсь тебе верить, и буду повторять это каждый день, - искренне ответила я.

А потом настала ночь и муж, на правах мужа, я так понимаю, никуда не ушел. Как-то об этой стороне жизни я подзабыла. Что ж как ни неловко, но придется привыкать, куда ж его денешь. Я зажималась, но Санджин упрямо гладил мой живот, шептал глупости на ушко, до тех пор, пока я не расслабилась и уснула.

Целый месяц я не покидала своих покоев. Моя светская жизнь сводилась к перекидыванию слов со служанками, которые неохотно шли на контакт. По словам Санджина такое происходило по приказу, служанкам строго на строго велено не беспокоить меня по пустякам и не загружать мою порядком потрепанную голову ненужной информацией. Такую тактику лечения выбрал мой лечащий врач, с которым я неустанно обсуждала состояние ребенка. Врач был сух, как внешне, так и внутренне, но придраться к протоколу лечения я не могла за отсутствием замечаний. Санджин говорил, что я хотела стать медиком, и я свято верила в свою интуицию и знания, которые все же должны были остаться у меня на подкорке.

Основное общение происходило с супругом, Санджин все время был рядом, он покидал меня только на несколько часов днем, а так все время находился рядом. Вроде мой муж взял отпуск за свой счет, дабы постоянно находится при больной супруге. Занимался Санджин научной деятельностью, связанной с генной инженерией. Его цель была создать новое, практически неуязвимое племя драконов, которое сочетало бы в себе все четыре стихии. Я не очень была в восторге от его деятельности. Ибо была твердо убеждена, когда человек, ну, пусть дракон, начинает играть в бога ничем хорошим это не заканчивается. Но пока старалась не зацикливаться. Всему свое время, мне бы себя в порядок привести, ребенка родить, память вернуть, а там уж развернемся. Самое паскудное в моей ситуации было то, что я постоянно чувствовала себя виноватой. Санджин заботился, потакал моим капризам, ухаживал, оглаживал, говорил слова любви, а я ничего не чувствовала в ответ, будто выгорела как факел в одночасье. С одной стороны моей вины здесь нет, а с другой я чувствовала себя неблагодарной дрянью, и никак не могла заставить себя ответить ему хотя бы мелкой физической лаской, словом. Не получалось. Но я не отчаивалась, и старалась себя убедить, что время все расставит по своим местам и чувства к нему вернуться, ведь нашего совместного ребенка я уже люблю до безумия.

Наконец настал момент, когда меня выпустили на вольные хлеба из моего заточения. Санджин согласился провести мне экскурсию по замку Равон-Кло, главной резиденции огненного клана, моего клана. Замок стоял на горе, и был врощенным в нее, нижние этажи этого монументального здания находились в самом центре горы. Замок с высоты птичьего полета, я все же уговорила мужа покатать меня на огненной спине, представлял собой монолит, сделанный из материала серо-розвого цвета. Действительно монолит, без плит и швов соединения. Казалось, он вырастал из скалы ее естественным продолжением и был похож на трезубец, с низким зубцом посередине. В левой башне располагались наши с Санджином покои. В правой находились покои главы кланы, моей свекрови. Посередине ютились спальни многочисленной прислуги и работников при клане. Брюхо замка отводилось под общие нужды и охрану. Там были натыканы что-то по типу многочисленных казарм, ибо охраняла замок целая армия. На нижних этажах замка располагались лаборатории и прочие подсобные помещения необходимые для реализации научных изысканий, которыми так увлекался мой клан.

Приземлившись на площадке, Санджин обернулся. Оделся в вещи кем-то услужливо оставленными на подоконнике. И повел меня знакомиться с замком изнутри. Навстречу нам попадались драконы, много драконов, и все они как один искренне радовались встрече со мной: хлопали в ладоши, громко желали мне и наследнику здоровья, и дальнейшего процветания нашей семьи. Признаться, все эти восторги порядком смущали меня. А еще я сильно волновалась перед встречей со свекровью, которая играла огромную роль в жизни Санджина. Нет, я не могу сказать, что он производил впечатление отъявленного маменького сынка. Но все же, авторитет его матери незримо присутствовал во всех наших разговорах, и не могу сказать, что это меня радовало. Я заранее боялась этой женщины. И даже не зная ее, планировала