– Луизу задушили, – хладнокровно напомнил Виктор. – Никакой крови!

– А дед?

– А я и не говорю, что ты действовал один: скорее всего, у тебя был сообщник!

– Так вы хотите «пришить» ему преступный сговор с целью убийства? – скептически сдвинул брови адвокат.

– У нас тут не швейная мастерская, и мы ни к чему ничего не пришиваем: ваш подзащитный не невинная овечка, а наркоман со стажем…

– Это болезнь!

– …и вор, – закончил Виктор. – Думаете, мы не в курсе, что кража у Луизы – не первая, совершенная им?

– Да то были просто детские шалости! – отмахнулся Рубис. – И проблемы были улажены!

– А вот судья может счесть это важным, – сказала Лера. – Это характеризует личность обвиняемого.

– Ого, уже – обвиняемого? Вы так уверены, что дело дойдет до суда?

– Поживем – увидим!

– Герман, мне что… мне придется остаться… здесь?! – в панике заскулил Антон, отчаянно щелкая костяшками пальцев – ужасная привычка, подумала Лера, очень раздражающая!

– Не волнуйся, это ненадолго! – похлопал его по плечу адвокат. – Я тебя вытащу – и глазом моргнуть не успеешь!

– Но я… я не могу!

– А придется! – хищно усмехнулся Логинов. – Посидишь в камере, подумаешь над тем, надо оно тебе или все-таки лучше рассказать, кто твой сообщник!

– Какой еще сообщник?! Нет у меня никакого сообщника!

– То есть ты действовал один, убивая Карла и Луизу?

– Лучше молчи, Антон! – предупредил подзащитного Рубис. – Не говори ни слова: они спят и видят, как бы прилепить тебя к убийствам, и каждый изданный тобой звук может тебя похоронить!

Антон умолк. Он сидел на стуле, как нахохлившийся во время дождя голубь, одинокий и несчастный. Лера снова начала испытывать к пареньку жалость. А что она должна была чувствовать? Он лишился деда, мать фактически отказалась от него, и будущее мальчишки туманно: в завещании Карла его нет, а еще у него неожиданно «нарисовался» брат, которого он считал чужим и практически не знал… Врагу такого не пожелаешь!

– Ну что ты обо всем этом думаешь? – спросил Леру Виктор, когда они вновь оказались в ее кабинете.

– В смысле?

– Я в том смысле, убивал пацан или нет?

– Не знаю.

– Но все указывает на него!

– В любом случае если Антон и принимал участие в убийствах, то планировал их точно не он!

– Согласен, – кивнул Логинов, – у него на такое мозгов не хватило бы!

– А значит, нужно искать сообщника!

– И ты считаешь, что этот сообщник – Эдуард?

– Согласись, пока он – наиболее вероятный подозреваемый. Дарья сдала его с потрохами, одним махом лишив алиби!

– Ну давай я выясню, чем он занимался в вечер убийства Карла? – предложил Логинов. – Все равно ведь собирался это сделать! Если хотя бы один из них «расколется», то неизбежно потянет за собой второго… Ты вообще меня слушаешь или как?

– Я? Да…

– Что-то вид у тебя больно загадочный! – недовольно проворчал опер. – Не к добру!

– Я просто все о сережке этой думаю…

– А что тут думать? Раз Антон нашел ее в шкатулке Луизы, значит, пусета ее!

– Мы уже это обсуждали: ты же видел другие драгоценности Луизы: они ни в какое сравнение с этой серьгой не идут! У нее все вставки – от карата и более, а тут…

– Ну, может, это старая цацка? – предположил Виктор. – Ну, там, от матери досталась, от бабушки?

– Она современная, не старинная и уж тем более не советского образца – тогда украшения были не такие красивые. Кроме того, пусеты стали популярны всего-то лет тридцать как, а до этого в ходу были либо французские, либо английские замки.

– Сделана на заказ?

– Я поискала в интернете: такие серьги производит Костромской ювелирный завод, а продаются они в обычных магазинах. Цена от двадцати пяти до тридцати тысяч – мелковато для Луизы!

– Может, кто-то подарил? – не сдавался Логинов. – Подруга, скажем?

– У Луизы подруги под стать ей самой: не думаю, что кто-то из них подарил бы такую дешевку!

– Ладно, твоя взяла! – сдался опер. – Твои предположения?

– Серьгу подложили в шкатулку Луизы. Разумеется, Антон не имеет к этому отношения!

– А если он врет? В смысле, вдруг наш Антоша взял пусету в другом месте?

– Например, где?

– Ну, не знаю…

– Вот именно, не знаешь! Кто-то обронил серьгу в машине Луизы, а потом вторая вдруг оказывается у Антона… Странно!

– А может, это сережка Эльзы? Она могла потерять ее в машине Луизы. Вдруг она подвозила ее куда-нибудь по просьбе Карла или по ее собственной… А братишка спер вторую!

– Возможно, – кивнула Лера. – Нужно спросить Эльзу: может, мы напрасно пытаемся привязать пусету к гибели Луизы, но мне почему-то кажется, что все не так просто!

– Ладно, – вздохнула Виктор, – по крайней мере, у нас есть Антон: «расколоть» его будет не так уж сложно!

– Я собиралась сама еще разок опросить друзей и прислугу в доме, где проходил праздник в день смерти Карла, но в последний момент отправила Севаду с Леонидом – очень хотелось поболтать с Антоном! Так что подождем, что он скажет. Но это еще не все! Я получила информацию из социальных сетей Антона и Эльзы.

– Да мы же все это видели!

– Э-э… нет, не видели: пришлось взламывать – там личная информация запаролена.

– Интересно, кто это сделал?

– Не важно.

– Действительно! И что там – помимо медведя?

Игра слов, подразумевающая фамилию Леры, была очевидна, но она предпочла этого не заметить и ответила:

– Я еще не все просмотрела, планирую продолжить вечером, но есть куда более интересное кино!

– Да ну? Прям каннский кинофестиваль!

– Роман Вагнер притащил запись вечера гибели Карла…

– Кто притащил?!

– Роман. Представляешь, какие-то ребята развлекались с квадрокоптером и инфракрасной камерой, и они засняли вечер убийства!

– Ты хочешь сказать, он… сам принес?

– Ну да – выкупил у подростков. Запись я тоже еще не успела изучить – он буквально за час до допроса позвонил! Ну ты иди к Эдуарду: если повезет, он окажется одним из убийц, а второй – либо Антон, либо… Короче, там видно будет!

– Тебе предстоит интересный вечерок, аж завидно! – пробормотал Виктор. – Если что полезное обнаружится, сразу звони: вдруг я смогу прижать Эдуарда какими-нибудь уликами и он сам сознается?

* * *

Падоян и Коневич встретились в Екатерининском садике: они оба находились поблизости, вот и решили пересечься в центре. Отыскав свободную скамейку под кустами сирени, они уселись на нее. Сирень давно отцвела, зато зелень была по-июльски буйной, и весьма кстати: несмотря на близость вечера, стояла жара, поэтому укрыться в тенечке казалось хорошей идеей. В небе висели тяжелые