Шрифт:
Закладка:
«Давненько я не ходил под парусом… А символичное название у этого корабля: «Далекий». До Рубика и правда далековато: в игре я там побывал лишь пару раз, но если бы не расстояние – непременно вернулся бы».
Его корабль уже был зарегистрирован в Ампер Сеале, так что ненужных проволочек не ожидалось. За скорость и маневренность живущие морем грубовато, но верно прозвали его «Мускулистым красавчиком», а фрахт организовал Карглис – спасибо выстроенным отношениям между торговцами Трентайма и Ампер Сеале.
Капитану, опрятному бородачу по имени Джеймс, едва исполнилось тридцать лет. Одевался он как подобает настоящему морскому волку: просторная красная ветровка, капитанская шляпа и поясные ножны, и даже самая настоящая трубка. Рядовому моряку в его возрасте посчастливилось бы дослужиться до старпома, так что ранг лишь доказывал его выдающиеся способности.
Как и многие капитаны, Джеймс плохо переносил контроль извне и не жаловал у себя на борту представителей власти. Брэндель впервые порадовался, что «аурой не вышел» и не производит впечатления среднестатистического дворянина. Во многом благодаря этому они наладили хороший контакт. Импонировало в Джеймсе и то, что он не только не был пьянчугой, что уже считалось серьезным достижением, но и вел себя, можно сказать, по-джентельменски.
«При первой встрече показалось, что есть в нем что-то от военного, и Карглис подтвердил: потомок одного известного военачальника, но не ауинского. Все-таки от корней не уйдешь: хоть он и первый делец в роду, но воспитание сказывается».
Сейчас они облокотились на борт, вглядываясь в переливающую то лазурью, то серебром, то пурпуром водную гладь. Вскоре чаек в небе стало ощутимо меньше, а несколько часов спустя – окончательно исчезли из виду птицы, и береговая линия.
За время плавания Брэндель получше узнал Джеймса и его биографию: когда начал ходить под парусом, сколько лет на этом корабле, а сколько – на этом маршруте. Ответ на последний вопрос впечатлял: всего в этих водах двадцать лет, начал с юнги и дорос до старпома, а недавно дослужился и до капитана. На борту лишь единицы могли похвастаться таким же опытом, да и вообще тем, что провели всю сознательную жизнь в море.
Одобрительно кивая, Брэндель не удивлялся: похожие НПС ему уже встречались в игре.
Зато стоящей рядом смертельно бледной Амандине было не до светских бесед. Выросшая в горной местности, сейчас, окруженная бесконечными водами, она могла лишь вглядываться в линию горизонта, ловя обрывки мыслей: мозг отказывался работать. Концепция океана оказалась для нее непостижимой: раньше о таком она лишь читала в дневниках отца, но реальность даже близко не могла сравниться с описанием. Если в порту Гри ей еще хоть как-то удавалось держать себя в руках, то окруженная водными толщами, мадам советник поддалась ужасу.
Не помогали и рассказы Джеймса про морскую богиню, которой они якобы вверили свои судьбы, с ее переменчивым нравом, то благосклонным, то суровым. Если повезет – эти лазурные воды позволят «Далекому» скользить по спокойной ряби как сейчас, ну а нет – так и намного большие корабли уносило и разбивало штормами в щепки.
И все же для впервые ступившей на борт Амандина держалась очень и очень достойно.
В отличие от Ромайнэ: та поначалу пылала энтузиазмом и облазила весь корабль, но стоило им выйти в открытое море – и морская болезнь взяла свое. Борясь с тошнотой, она отправилась валяться к себе в каюту, громко жалуясь на выбор «пиратского корабля» вместо «нормального судна».
Брэндель с едва заметной ухмылкой и напомнил, что она собиралась стать великим купцом, что подразумевает частые плаванья. Ромайнэ в ответ лишь накрыла голову подушкой, вереща оттуда как придушенный цыпленок, но некоторое время спустя затихла – видимо, заснула.
Милорд, я, кажется, начинаю понимать отца, – прокомментировала наконец Амандина, крепко держась за поручни и вглядываясь в соленые брызги и пену по бортам. Чувствовала она себя, мягко говоря, нехорошо, но о том, чтобы скрыться в каюте, пока лорд на палубе, не могло быть и речи: оставалось стиснуть зубы и терпеть.
Хмммм? – покосился на нее Брэндель. До нынешнего путешествия в его глазах Амандина уже меньше, чем в начале их пути, но все еще оставалась немного болезненной аристократкой. Пускай умнейшей, с дворянским воспитанием и разбирающейся во всем от политики до психологии, но точно не отличающейся крепким здоровьем, а здесь… Оказывается, вот в чем ее главное отличие от остальных: железная воля и решимость, способность идти до конца.
До наших странствий я и представить не могла, насколько красив и переменчив наш мир, сколько здесь всего… И пускай в дневниках отца есть описания, но пока сама не побываешь и не испытаешь – считай, ничего не видела. Думаю, сегодня я окончательно поняла, что опыт приходит только с приключениями, а они стоят того, чтобы рисковать!
К тому моменту начался закат, и холодная дневная гамма оттенков на небе сменилась поразительно теплой: в сочетании с неизменными перышками облаков зрелище вышло завораживающим.
Переведя дух и немного успокоив желудок, Амандина подняла голову:
...... И вот, стоя здесь, наблюдая за тем, как море на горизонте встречается с небом, я готова! Я жду-не-дождусь следующего дня и того, что он нам готовит. Думаю, именно об этом предвкушении и писал отец: ужасно интересно, что же нас ждет в конце пути! – воодушевленно закончила она, даже набравшись смелости оторвать руку от поручня и поправить взъерошенные ветром волосы. Очаровательный жест, полный одновременно невинности и кокетства, да еще и в исполнении такой красавицы.
Сквозила в ее голосе и легкая печаль: Брэндель понимал, что Амандина соскучилась по дому и все еще оплакивает смерть родителей. Уважительно помолчав, он позволил ее словам унестись вдаль, а сам задумался еще кое о чем.
«Сколько уже времени прошло, а ничего не изменилось: это тело все еще мое лишь наполовину. Да и ответа на вопрос, как бы я поступил, получи возможность вернуться в прежний мир, все еще нет».
Вернувшись в реальность, он сосредоточился на Амандине: похоже, пауза не пошла ей на пользу – она явно собралась себя жалеть. Хотя и повод для этого был, и он ее понимал
