В Ленинград меня подбросили также на транспортном самолёте, Новиков поспособствовал. Комфорт, конечно, не такой, как в самолёте командующего, но я готов был хоть сидя на крыле лететь в Ленинград, где остались мои любимые девочки и мои боевые товарищи. В штабе ВВС удалось приодеться у вещевиков. Моя форма рядового состава, мягко говоря, не соответствовала званию, да и поистрепалась уже. Заодно и погоны получил, в соответствии с приказом НКО № 25 от 15 февраля 1943 года. Дефицит страшный, но мне, так сказать, из уважения, «по блату», выдали.

По прилёте первым делом отправился в штаб 13-й воздушной армии, где довольно долго пообщался с начальником штаба полковником Алексеевым. Задача нашей эскадрилье была поставлена ещё в Москве – прикрыть с воздуха сухопутный коридор вдоль южного берега Ладожского озера. Немцы остервенело бомбили и обстреливали эту узкую полоску земли, связывающую Ленинград с Большой землёй. С Александром Николаевичем согласовали вопросы взаимодействия, и я, выпросив машину, поехал в расположение эскадрильи. И как бы мне ни хотелось заехать по одному адресу, но дело в первую очередь.

М-да, картина Репина «Не ждали». Нет, ведь действительно не ждали. На аэродроме царила обычная суета. Кто-то взлетал, кто-то садился, где-то ревел на повышенных оборотах авиационный двигатель. Вот, положив на плечо снеговые лопаты, неровным строем прошла группа бойцов из БАО. В общем, обычная работа.

Я выбрался из авто, прихватив лежащий на заднем сиденье вещмешок, в котором соблазнительно позвякивали несколько бутылок отличного коньяка. Ну не с пустыми же руками было ехать. Штабная «эмка», обдав меня напоследок выхлопом, резво стартанула обратно, а я полной грудью вдохнул ставший уже родным питерский воздух.

Проходящий мимо Кузьмич не глядя козырнул и пошёл дальше. Сделав несколько шагов, он начал замедляться, пока совсем не остановился. Ме-е-едленно развернулся в мою сторону. Секунда какой-то растерянности, потом глаза его сощурились, а рот растянулся в счастливой улыбке. Молча он подошёл ко мне и крепко обнял.

– А я ведь знал, что ты вернёшься, – с каким-то всхлипом произнёс Федянин и, отвернувшись, смахнул что-то с глаз.

– Да куда ж я денусь-то? – У меня у самого глаза предательски защипало. – Как вы тут без меня? Не шалили? Моих давно навещали?

– Тут это, Илья… – замялся старшина, – твоих в эвакуацию отправили. Примерно через месяц после того, как тебя… ну, это самое… Аркадий в курсе, где они сейчас.

А потом Кузьмич обернулся и зычным голосом, перекрывая шум аэродрома, прокричал:

– Братва! Командир вернулся!

Встретили меня тепло. Вначале, уже традиционно, пытались запустить командира на орбиту, так сказать, в ручном режиме, потом я принимал дела у своего заместителя, ну а вечером в столовой выпили по сто грамм коньяка за моё возвращение. Тему моего нахождения в штрафной эскадрилье тактично обходили стороной. За время моего отсутствия, слава богу, потерь не было, хотя бывало, что и возвращались на аэродром, изрядно нахватав плюх в виде дырок в фюзеляже и плоскостях.

Чуть позже поговорил с Гайдаром и Данилиным. Им рассказал о том, как воевал в сталинградском небе. Заодно узнал и о Светлане с Катей. Их эвакуировали на Южный Урал, в Башкирию, в город Белорецк. Света уже устроилась на металлургический завод в машинописное бюро. Аркадий дал ей свой домашний адрес, и на него она и написала, а супруга Гайдара уже переслала письмо сюда.

Я, едва выдалась свободная минута, тут же засел писать письмо своим жене и дочке. Из штрафной эскадрильи, понятное дело, писем отправлять было нельзя. Не сильно вдаваясь в подробности, я написал, что всё разрешилось благополучно, я опять в строю, и, естественно, что соскучился по ним и сильно их люблю.

На следующий день с самого утра я с ведомым совместно с третьим звеном вылетел на прикрытие коридора. Набрали высоту в четыре тысячи метров и прошли вдоль береговой линии. Было хорошо видно, как внизу почти у самой ленты железной дороги встают султаны разрывов артиллерийских снарядов. Ну что же, придётся вплотную заняться и немецкой артиллерией.

Вскоре район над коридором стал для немецкой авиации чёрной дырой, из которой возврата не было. Мы устроили своеобразный конвейер: одно звено постоянно находилось в воздухе. Немецкие наблюдатели уже традиционно орали в эфир «Achtung! Rote Flugel im Himmel!», а наши заметили, что, когда над коридором висят истребители с красными оконечностями крыльев, немецкая авиация предпочитает не показываться вблизи. В нашем присутствии старались прогнать по железнодорожной ветке как можно больше составов.

Оставалась проблема с артиллерией: немцы старались компенсировать отсутствие авиации интенсивными артобстрелами. Мы вновь занялись охотой за артиллерийскими батареями немцев.

Тактика была следующая. Мы находили позиции артиллерии и наносили первый удар. Бомбили и расстреливали в основном зенитки прикрытия. Одновременно сообщали дежурившим на аэродроме в полной готовности штурмовикам координаты цели, и те уже довершали разгром. Всё дело в том, что мы, как свободные охотники, имели возможность самостоятельно выбирать цели, а вот те же штурмовики наносили удары лишь по уже разведанным объектам. Таким образом, мы за две недели совместно уничтожили немецкие дальнобойные батареи у посёлков Михайловский и Келколово. Досталось и полевой артиллерии немцев. Мгу мы обходили стороной: там зениток было как блох на бобике.

Двадцать четвёртого марта скромно отметил свой день рождения. Моему новому телу в этот день исполнилось двадцать четыре года. Вечером посидели в столовой, выпили по сто грамм. От всей эскадрильи мне подарили шикарные наручные часы с поздравительной гравировкой на задней крышке.

В середине апреля пришёл приказ сдать материальную часть в ведение 13-й воздушной армии, а самим прибыть в полном составе в Москву. Для этого нам, помимо нашей «дуси», выделили ещё один транспортник – Ли-2. Как ни жалко было расставаться со своими машинами, верно служившими нам, но приказ есть приказ.

В Москве сели на Центральный аэродром. Не успел самолёт зарулить на стоянку, как к нему подъехала чёрная «эмка». Где-то в глубине души неприятно ёкнуло: неужели за мной? Так вроде косяков за мной нет.

Как оказалось, приехали именно по мою душу. Однако арестовывать меня никто не собирался. Уже знакомый мне капитан, адъютант Новикова, приехал за мной по распоряжению своего начальника.

В кабинете генерал-полковник Новиков придирчиво осмотрел меня и, буркнув что-то типа «сойдёт», приказал следовать за ним. Теперь уже на машине командующего в довольно резвом темпе поехали в сторону Кремля. Я только вздохнул про себя, догадываясь, на встречу с кем меня везут. Вот не знаю, что там в книгах чувствовали все эти попаданцы, а