не знаем, он пробил стены или нет. Ну и кто из нас теперь спешит?

– Я говорю “если”. Пробивать дыры в стенах собственного дома…

– Согласен, это жестко. Но ты мне скажи: по твоему дому бегает загадочное животное, ты хочешь от него избавиться, а бабла на вызов дератизатора нет. Что будешь делать?

– Заколочу дыру под крышей. Если ты случайно замуровал зверушку, то нужно выждать пару дней, чтобы она проголодалась, а потом оторвать доски, чтобы она могла удрать. Потом повторяешь процедуру. Если зверушка не желает убегать, раскладываешь яд. Если она сдохнет в стенах и провоняет весь дом, тогда ты достаешь кувалду, но не раньше. – Ричи оттолкнулся от моего стола и покатился к своему. – Если дыры пробил Пэт, значит, Конор не единственный, у кого нелады с головой.

– Я же говорю – мы это выясним. А пока…

– Знаю. Держать пасть на замке.

Ричи накинул пиджак и начал ощупывать узел галстука, пытаясь проверить, правильно ли он завязан и не скособочен ли.

– Отлично выглядишь, – сказал я. – Пошли к главному.

Он уже напрочь забыл о Квигли, а вот я – нет. Предостерегая Ричи, я не упомянул о том, что Квигли никогда не вступает в равный бой. Нюх у него, как у гиены: он чует слабость, чует запах крови – и нападает на людей, только если точно уверен, что сумеет с ними разделаться. Причины, по которым Квигли избрал жертвой Ричи, были очевидны: новичок, парень из рабочего класса, никак себя не зарекомендовал, не умеет держать язык за зубами. Легкая добыча – достаточно его подначить, и он сам договорится до неприятностей. Чего я не мог понять – и, если бы не прекрасное настроение, насторожился бы, – так это почему Квигли целил в меня.

* * *

О’Келли был счастлив.

– Те самые орлы, которых я ждал! – воскликнул он, разворачивая кресло так, чтобы сидеть к нам лицом.

Он указал на стулья – прежде чем сесть, нам пришлось убрать кипы распечатанных электронных писем и заявлений об отпуске. Кабинет О’Келли всегда выглядит так, словно бумаги вот-вот одержат победу. Главный инспектор поднял копию нашего отчета:

– Давайте скажите мне, что я не сплю.

Я доложил ему о подвижках в расследовании.

– Мелкий говнюк, – сказал О’Келли, когда я закончил, однако в его голосе не чувствовалось особого пыла. Инспектор служил в отделе уже много лет и насмотрелся всякого. – Признание подтверждается?

– То, что у нас есть, да, подтверждается, но он потребовал перерыва на сон, прежде чем мы успели перейти к подробностям. Чуть позже – или завтра – снова за него возьмемся.

– Но этот засранец – тот, кто нам нужен? У тебя достаточно улик? Я могу заявить прессе, что жители Брайанстауна могут спать спокойно?

Ричи тоже смотрел на меня.

– Да, они могут спать спокойно, – ответил я.

– Именно это я и хотел услышать. Я уже от репортеров палкой отбиваюсь; честное слово, мерзавцы надеются, что этот сукин сын прикончит кого-нибудь еще, лишь бы у них не перевелась работа. Пора их осадить. – О’Келли с довольным вздохом откинулся в кресле и ткнул коротким указательным пальцем в сторону Ричи: – Курран, положа руку на сердце, я должен признаться, что возражал против твоего участия в расследовании. Кеннеди тебе об этом говорил?

Ричи покачал головой:

– Нет, сэр.

– Так и есть, я возражал. Думал, что ты еще зелен – задницу себе не сможешь подтереть, если кто-нибудь не подержит рулон туалетной бумаги. – Краем глаза я заметил, как дернулись губы Ричи, однако мой напарник с серьезным видом кивнул. – Я ошибался. Возможно, мне стоит почаще привлекать новеньких, чтобы у моих ленивых дармоедов было о чем подумать. Ты молодец.

– Спасибо, сэр.

– Что же касается этого человека, – О’Келли ткнул большим пальцем в мою сторону, – то кое-кто советовал мне и близко не подпускать его к делу. Пусть заново заслужит доверие, говорили они, пусть докажет, что не растерял хватку.

Днем раньше я бы мечтал о том, чтобы найти этих мудаков и заставить проглотить свои слова. Но сегодня за меня это сделает шестичасовой выпуск новостей.

Тем временем О’Келли испытующе наблюдал за моей реакцией.

– Сэр, надеюсь, я не подкачал, – невозмутимо отозвался я.

– В тебе я был уверен, иначе не стал бы рисковать. Я послал их куда подальше – и оказался прав. С возвращением.

– Я рад, что вернулся, сэр.

– Не сомневаюсь. Я был прав насчет тебя, Кеннеди, а ты был прав насчет этого молодого человека. А ведь в отделе полно парней, которые до сих пор мусолили бы свой хрен и дожидались, что преступник сам во всем сознается. Когда предъявишь обвинения?

– Я бы подождал до конца третьего дня. Хочу убедиться, что в деле не осталось никаких лазеек.

– Вот он, наш Кеннеди, в своем духе, – сказал О’Келли, обращаясь к Ричи. – Если уж он в кого-то вцепится, бедняге поможет разве что Господь Бог. Смотри и учись. Давай-давай, – великодушный взмах руки в мою сторону, – бери столько времени, сколько нужно. Заслужил. Продление срока я тебе выбью. Еще что-нибудь понадобится – люди, сверхурочные? Ты только скажи.

– Пока что нам всего хватает, сэр. Если что-то изменится, я вам сообщу.

– Договорились. – О’Келли кивнул нам, подровнял страницы нашего отчета и бросил в стопку: разговор окончен. – А теперь шуруйте в отдел и покажите моим бездельникам, как надо работать.

В коридоре, отойдя на безопасное расстояние от двери О’Келли, Ричи поймал мой взгляд и спросил:

– Значит, теперь мне разрешено самому вытирать себе задницу?

Над главным инспектором многие ржут, но он мой босс и всегда меня поддерживал, а для меня важно и то и другое.

– Он говорил метафорически.

– Это я понял. А туалетная бумага – это метафора чего?

– Может, Квигли? – предположил я, и мы, смеясь, вернулись в следственную комнату.

* * *

Конор жил в подвале высокого кирпичного дома с облупившимися оконными рамами. Чтобы попасть в его квартиру, нужно было обойти дом с тыла и спуститься по узкой лестнице со ржавыми перилами. Внутри – спальня, крошечная гостиная, совмещенная с кухней, и еще более крошечная ванная. Похоже, о существовании этой конуры он давно забыл. Особенно грязной она не выглядела, однако углы затянула паутина, в кухонной мойке валялись объедки, а в линолеум было что-то втоптано. В холодильнике – готовые обеды и спрайт. Одежда Конора – качественная, но не новая, чистая, но неглаженая – ворохом лежала на дне гардероба. Документы хранились в картонной коробке в углу гостиной – счета, банковские выписки, чеки, все вперемешку, некоторые конверты даже не вскрыты. Приложив немного усилий,