К Шпеенхофу вернулась способность трезво мыслить. Он с опаской покосился на меня, когда я придвинул кресло и расположился напротив пленника.

— Ну, Теодор… Могу я называть вас так?

— После всего, что здесь произошло, я не оскорблюсь.

— Замечательно, — я позволил себе любезную улыбку. — Вам известно, кто я?

Шпеенхоф внимательно изучал мое лицо. Вдумчиво, неторопливо — нервы у мужика были как канаты, что дало ему сто очков в моих глазах. Наконец, он откинулся на спинку дивана и ослабил галстук.

— Позвольте провести логическую цепочку. Вы оказались в доме Штоффов — значит, знакомы с ними. Или хотя бы с госпожой Ириной. Вы говорите по-гречески с русским акцентом, хотя, должен признать, языком владеете весьма недурно. Наконец, вы одаренный — причем настолько квалифицированный, что смогли снять защитный блок с моей памяти. Однако ранее я не видел вас в местном свете. Очевидно, вы предпочитаете скрывать свое пребывание в Букуреште. Учитывая все эти обстоятельства, а также характер моей деятельности и место нашей беседы, я склоняюсь к тому, что вы, господин, состоите на службе в особых органах Российской империи.

Грасс рассмеялась со своего поста.

— Браво, Шпеенхоф! Разложили как по нотам.

Я налил еще воды и подал стакан пленнику. Заслужил.

— Что ж, даже жаль, что вы так легко попались, Теодор.

— Поддался слабости, грешен, — отпив несколько глотков, ответил австриец. — Признаюсь, я не учел, что госпожа Ирина может быть замешана. Ее тетка сделала все возможное, чтобы убедить всех нас в том, что юная Ирина не принимает никакого участия в проекте. Снимаю шляпу, Ирина Алексеевна. Вы меня переиграли. И все же мою гордость уязвляет, что вы пригласили меня на ужин отнюдь не из личной симпатии. Признаюсь, я был окрылен надеждой.

Ага. Только вот крылышки-то я тебе подрежу, любитель молодых сочных девиц. Чтоб не повадно было.

Но в какой-то мере мне даже был симпатичен этот австриец. Даже сейчас, когда его жизнь всецело зависела от нас, он пытался сохранять достоинство. Хотелось отнестись к пленнику с уважением.

— Итак, Теодор, буду с вами откровенен, — я подался вперед, уставившись дипломату прямо в глаза. — Ваше положение незавидно. Мы нашли нужную информацию в ваших воспоминаниях. Пусть и невольно, но вы выдали планы своих хозяев. Не думаю, что они это оценят.

— Разумеется, не оценят, — сохраняя хладнокровие, ответил Шпеенхоф. — Однако, раз вы завели этот разговор, выходит, я еще могу быть вам полезен.

Я пожал плечами.

— Это решит мое начальство. Но если согласитесь подтвердить свои воспоминания в более материальном ключе, уверен, возможно взаимовыгодное сотрудничество.

И лишь сейчас у австрийца начали немного сдавать нервы. Его лицо побледнело, и он спрятал руки под расстегнутым пиджаком, явно не желая показывать мне свое беспокойство.

— Почтенный господин без имени, — криво улыбнулся он, но его глаза продолжали настороженно бегать. — Думаю, вы прекрасно понимаете, что после сегодняшнего мне заказан путь назад. Это провал. Крах. Я дискредитировал себя как специалиста и человека, достойного доверия. И, конечно же, мои покровители позаботятся о том, чтобы наказать меня по всей строгости.

Я придвинул недопитый стакан ближе к Шпеенхофу.

— Именно поэтому я предлагаю сотрудничество с моим начальством, Теодор.

— Мне не нужно сотрудничество, — раздраженно выплюнул пленник. — Мне необходимо убежище! Пусть я не знаю всего о планах своих покровителей и союзников, но, поверьте, даже десятой части того, что мне известно, достаточно, чтобы попытаться убрать меня любой ценой.

Что же ты тогда рассекаешь по Букурешту без охраны, соколик мой? Так и хотелось задать этот вопрос вслух, но я решил не язвить лишний раз. В конце концов, сейчас нарисовалась возможность договориться. Силу я уже показал — и Шпеенхоф сделал верные выводы. Теперь следовало продемонстрировать умение нормально разговаривать с людьми без пушек и «Колобков».

— Полагаю, имеет место неопределенность формулировок, — улыбнулся я. — Разумеется, ваше сотрудничество с моим ведомством предполагает переезд в Петрополь. Боюсь, замысел вашего начальства и союзников оказался слишком дерзким для масштабов Букурешта. От вас потребуются максимально полные показания, а мое руководство позаботится о том, чтобы месть вас не настигла. Разумеется, вы можете предпочесть принять смерть в искупление позора, но какой в этом смысл, Теодор? Вы — человек проницательный, как все мы уже могли убедиться. Уверен, в Империи найдут применение вашим талантам.

Шпеенхоф насмешливо приподнял бровь.

— Даже так?

— Кадрами не разбрасываются, Теодор.

Австриец наконец-то взял себя в руки и вернул прежнее спокойствие.

— Вы ручаетесь, что сможете это устроить?

— Я могу поручиться за то, что с сегодняшнего дня возьму вас под свою защиту до прибытия основных имперских сил. Затем передам вас своему начальству — им можно доверять, они заинтересованы в скорейшем раскрытии заговора, который вы организовали. И чем больше сведений вы предоставите, чем значительнее будет ваша помощь, тем выгоднее вы сможете сторговаться.

— А мне говорили, что имперцы не торгуются…

— Имперцы не торгуются с террористами и безумцами. Что, впрочем, нередко совпадает. С разумными людьми всегда можно найти точки соприкосновения.

Теодор фон Шпеенхоф удивленно улыбнулся.

— Вы весьма смышлены и обладаете хорошо подвешенным языком для своего возраста, юный господин, — сказал он. — Если вся знатная молодежь в Империи столь деятельна, сколь и вы, боюсь, моя страна пообломает о вас зубы.

— Вы согласны, Теодор? — вмешалась до того молчавшая Ирина. — Это выгодная сделка. Но другого предложения может и не поступить.

Шпеенхоф кивнул.

— Согласен. И прошу убежища немедленно.

— Это можно устроить, — ответил я. — Правда, не думаю, что вы оцените тамошние ароматы. Место довольно колоритное, с какой стороны ни посмотри. Впрочем, сейчас не до жиру.

Здорово, Миха. Пообещать приют у Папы Янко, даже сперва не договорившись со стариком. Сначала говорим, а потом думаем, как обкашлять вопросик. Ну да ладно, барон вряд ли откажет, особенно если дело касается спокойствия в городе.

— В таком случае я считаю себя обязанным сделать небольшое дополнение в качестве подтверждения серьезности моих намерений. Мне говорили, что имперские аристократы, и особенно офицеры крайне трепетно относятся к вопросам долга и чести. Буду считать, что данное вами обещание нерушимо.

— Слово дворянина, — ответил я. — У нас действительно принято отвечать за слова и поступки.

— Тогда знайте, что кульминацией заговора должно стать нападение НОАРД на императора Алексея и его семью, когда они будут проезжать по столице. Знайте, что для НОАРД это станет отправной точкой к захвату Парламента и ряда государственных учреждений. Они намерены взять власть под контроль — это было им обещано. И знайте, что князь и мои покровители не намерены исполнять это обещание. НОАРД как элемент власти не