– Ох, что ж, удобно, – согласилась она с кривой усмешкой. – Держу пари, с тобой весело в походах.

Принц слабо улыбнулся.

– Еще я могу открывать банки и охлаждать напитки.

– Что написано в документах? – поинтересовался я, стараясь не показывать своего нетерпения. – Кто он?

Кензи уставилась на карточку.

– Томас Бенд, – прочитала она, держа водительские права под пульсирующим волшебным светом. – Он из… Огайо.

Мы все уставились на него.

– Какого черта он забыл здесь? – пробормотал я.

– О, вы вернулись, дорогие, – промурлыкала Леананши, в ее голосе звучало смирение. – И что, могу я спросить, это такое?

– Мы нашли его в парке, – доложил я, когда полутролль по имени Томас вошел следом и, разбрасывая вокруг грязь и листья, оглядывался по сторонам с открытым ртом. Очнувшись, он, казалось, немного успокоился и оставался пассивным и тихим, пока мы с ним общались. И последовал за нами сюда без каких-либо жалоб. – Он не из Нью-Йорка. Мы подумали, может, он один из ваших.

– Нет, дорогие. – Леананши сморщила нос, когда тролль моргнул огромными круглыми оранжевыми глазами. – И почему вы решили привести это существо сюда, питомцы? Могли бы спросить у него и пощадить мои бедные ковры.

– Леди, – прошептал полутролль, отпрянув от Королевы Изгнанных. – Госпожа. Большая Темная. Госпожа.

– Это все, что он говорит, – сказала Кензи, с беспокойством оглядываясь на тролля. – Мы пытались поговорить с ним. Он ничего не помнит. Сомневаюсь, что он даже знает, кто он.

– Наши призрачные друзья преследовали его по Центральному парку, – добавил Кирран, мрачно и покровительственно. Он не выпускал Аннуил из виду весь обратный путь, а теперь стоял между ней и Леананши, наблюдая за Королевой Изгнанных и полутроллем. Рэйзор выглядывал из-за его затылка и бормотал какую-то чушь. – Мы отбились от них с помощью Плутишки, но больше никого там не увидели.

– Плутишки? – Королева Изгнанных поморщилась. – Ах, так вот о чем говорил Грималкин, коварное ты создание. Где сейчас наш дорогой Пак?

– Вернулся в Благой Двор, чтобы предупредить Оберона.

– Ну, уже хоть что-то. – Леананши рассматривала полукровку с холодным безразличием. – А что насчет местных жителей парка, дорогие? – спросила она, не поднимая глаз. – Они упоминали что-нибудь о дамах и темных местах?

– Других не было, – сказал ей, и тогда она посмотрела на меня, удивленно приподняв брови. – Мы нашли только его.

– Парк – мертвая зона, – сообщила Аннуил. Я видел, как она дрожит. – Там пусто. Никого не осталось. Только ужасные пожиратели чар. Думаю… думаю, они убили всех.

Пожиратели чар. Термин прижился, хотя это название им подходило. Они не могли навредить мне или Кензи, потому что у нас не было чар. Чары Киррана служили для них ядом, потому что он – сын Железной Королевы. Но все остальные, включая Аннуил, изгнанников и оставшихся летних и зимних фейри, были в опасности.

Мне вдруг стало интересно, что они могут сделать с полукровками. Может, они не могли заставить их исчезнуть, как обычных фейри. Что, если человеческая сторона полукровок мешала им прекратить существование. Но что тогда с полукровками станет без магии? Я посмотрел на Томаса, одиноко стоящего в центре комнаты с отсутствующим взглядом, и по моей коже побежали мурашки.

Леананши, должно быть, подумала о том же.

– Это, – сказала она холодным и пугающим голосом, – неприемлемо. Дорогие… – она повернулась к нам, – вам нужно вернуться, питомцы. Сейчас же. Возвращайтесь в парк и найдите тех, кто это делает. Я не буду стоять в стороне, пока моих изгнанников и полукровок убивают средь бела дня.

– Вернуться? – Я нахмурился, глядя на нее. – Зачем? Там никого нет. В парке нет фейри.

– Итан, дорогой. – Королева Изгнанных устрашающе уставилась на меня голубыми глазами. – Подумай, птенчик. Полукровка, которого вы нашли, – она бросила взгляд на Томаса, сидевшего теперь на ковре, – не из Нью-Йорка. Очевидно, его схватили и привезли в Центральный парк. Парк, может, и пуст, но столько полукровок просто не может раствориться в воздухе. Да и обычные фейри пропали. Куда они подевались, милый? Они, разумеется, не приходили ко мне и, насколько мне известно, никто не видел их в мире смертных.

Я не знал, к чему она клонит, но вдруг заговорила Кензи, как будто только что догадалась о чем-то.

– Там что-то есть, – догадалась она. – Что-то есть в парке.

Леананши улыбнулась ей.

– Я знала, что ты не зря мне нравишься, дорогая.

– У пожирателей чар может быть логово в Центральном парке, – добавил Кирран, мрачно кивнув. – Вот почему там нет фейри. Но куда они подевались? Такое количество изгнанников и полукровок заметило бы группу странных фейри, бродящих вокруг.

– Ну не знаю, дорогие, – протянула Леананши, доставая из воздуха свою мундштук. – Но, считаю, именно это вы и должны выяснить. Лучше раньше, чем позже.

– Почему бы тебе не пойти с нами? – поинтересовался Кирран. – Ты не была изгнана из мира смертных, Леананши. Ты своими глазами можешь увидеть, что происходит.

Леананши посмотрела на него так, будто он заявил, что небо зеленое.

– Я, дорогой? Я бы с радостью, но, боюсь, сброд с рынка гоблинов устроит настоящий бардак в мое отсутствие. К сожалению, я не могу разъезжать по стране, когда заблагорассудится, питомец: у меня есть обязательства, которые мешают разъездам. – Она воззрилась на меня и сморщила нос. – Итан, дорогой, с тебя течет кровь на мои чистые ковры. Кто-то должен позаботиться об этом.

Она щелкнула пальцами, и пара явившихся гномов подозвала меня. Я напрягся, вспомнив существ с зубами вместо ладоней, но также я знал, что многие гномы были целителями среди фейри. Я позволил себя отвести в другую комнату и, пока гномы суетились над моей рукой, обдумывал наш следующий шаг.

Леананши сказала вернуться в парк. Вернуться туда, где нас поджидала куча жутких, прозрачных, высасывающих чары фейри, а может, и целое гнездо. Кензи была права: там что-то было, скрывалось в этом парке, невидимое и неведомое как фейри, так и людям. Томас все бормотал «Госпожа». Госпожа и Большая Тьма. Что, черт возьми, он имел в виду?

Дверь со скрипом отворилась, и в помещение вошла Кензи, увернувшись от гнома, который выходил с окровавленной тряпкой.

– Леананши пока оставила Томаса здесь, – сообщила она и села на табурет рядом со мной. – Она хочет посмотреть, вернется ли к нему память, сможет ли он вспомнить, что с ним произошло. Как рука?

Я приподнял руку, за что получил выговор от гнома. Они намазали рану какой-то вонючей мазью и туго перемотали бинтами, чтобы она не болела. И просто онемела, видимо.

– Жить буду.

– Да, будете, – пробормотал гном, бросив на меня предупреждающий взгляд. – Хотя вам повезло,