решил искать помощи в советской военной миссии. Порывшись в дневниковых записях – к тому времени их набралось на девять тетрадей, – он нашел парижские телефоны, снял трубку и набрал номер. Ответил дежурный; выслушав его, капитан заверил, что доложит руководству, и потребовал не лезть на рожон. Ничего другого не оставалось, как запастись терпением и надеяться на то, что в миссии разберутся с конфликтом и поставят на место зарвавшихся американцев.

Военные миссии как таковые просуществовали недолго – вскоре на смену им пришли другие структуры.

Двадцать третьего октября 1944 года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил «Положение об уполномоченном Совнаркома СССР по делам репатриации граждан СССР из Германии и оккупированных ею стран». Управлению уполномоченного было предписано заниматься розыском перемещенных советских граждан за границей, обеспечивать их содержание в сборно-пересыльных лагерях и переезд на родину. По их прибытии в СССР подразделения Управления решали вопросы, связанные с распределением, расселением и трудовым устройством репатриантов. Одновременно ими осуществлялись мероприятия по репатриации иностранных граждан, находящихся на территории СССР и на освобожденных территориях Восточной Европы, а также мероприятия по обеспечению временного содержания граждан в советских транзитных лагерях и приемно-передаточных пунктах.

Основным источником информации для вчерашних узников фашистских лагерей и бойцов отрядов Сопротивления стало интервью главы нового ведомства, в недавнем прошлом военного разведчика – руководителя Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии генерала Филиппа Голикова. Оно было опубликовано 11 ноября 1944 года в газете «Правда», и в нем Голиков назвал вещи своими именами:

«…Люди, враждебно настроенные к Советскому государству, пытаются обманом, провокацией и т. п. отравить сознание наших граждан и заставить их поверить чудовищной лжи, будто бы Советская Родина забыла их, отреклась от них и не считает их больше советскими гражданами. Эти люди запугивают наших соотечественников тем, что в случае возвращения на Родину они будто бы подвергнутся репрессиям. Излишне опровергать такие нелепости… Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство. Они будут приняты дома как сыны Родины. В советских кругах считают, что даже те из советских граждан, которые под германским насилием и террором совершили действия, противные интересам СССР, не будут привлечены к ответственности, если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину».

Назначая генерала на столь ответственную и весьма специфическую должность, Сталин исходил из опыта работы Голикова в военной разведке. Искушенный политик, Вождь хорошо знал, на что способны давний противник России Черчилль и британские политики. Заглядывая в будущее, Сталин понимал, что после победы над фашистской Германией рано или поздно возобновится ожесточенная борьба двух непримиримых систем – социалистической и капиталистической. В будущей войне, где не будет ни линий фронта, ни тыла, важную роль начнут играть спецслужбы и их агентура. Главную опасность, исходившую от них, Сталин видел в том, что засланные в потоке репатриантов шпионы, диверсанты и террористы будут охотиться за секретами, стрелять, взрывать и инспирировать бандитскую и повстанческую деятельность на присоединенных территориях Западной Украины и в республиках Прибалтики. Важнейшим вопросом были и чуждые духовно-нравственные ценности, которые неизбежно хлынут в СССР с многомиллионными потоками неотфильтрованных, непроверенных репатриантов.

Сталин рассчитывал на то, что такой опытный разведчик, как Голиков, сможет создать эффективную систему организационных и оперативных мер, которая, подобно ситу, отсеет в потоке репатриантов тех, кто несет угрозу советскому государству.

Именно на это и был нацелен Голиков, когда приступил к формированию аппарата представительств советских миссий по делам репатриации за рубежом. Наиболее ответственным участком на тот период являлась Франция, и потому он назначил туда военного разведчика генерал-майора Василия Михайловича Драгуна. Голиков хорошо знал Драгуна лично и не сомневался в его высоком профессионализме.

Убежденный коммунист, участник Гражданской войны, выпускник инженерно-командного факультета Военной академии механизации и моторизации РККА имени Сталина, Василий Драгун на службу в разведку поступил в сложном, 1937 году. За семь лет он прошел все ступеньки от помощника начальника отдела до заместителя главы военной миссии СССР в Великобритании (помимо прочего, Драгун в совершенстве владел английским языком).

Получив назначение на самостоятельный участок во Франции, он энергично взялся за дело. В качестве штаб-квартиры он выбрал особняк на проспекте Бижо в Париже и занялся подбором сотрудников. Спустя месяц, в начале ноября 1944 года, миссия начала полномасштабную работу. Усилиями Драгуна и его немногочисленного аппарата было открыто 130 репатриационных сборных пунктов и основной сборный лагерь, действовавший в пригороде Парижа, в Борегаре (Beauregard en Sein-et-Oise). Менее чем за два года миссией было разыскано, проверено и отправлено из Франции на родину, в СССР, 102 481 человек, что по штатам военного времени соответствовало почти двенадцати полнокровно укомплектованным стрелковым дивизиям!

Но все это будет впереди. А сейчас, после разговора с дежурным по военной миссии, Колесника терзала только одна мысль: как поступят американцы с его бойцами, остававшимися у них в качестве заложников? Представитель советской военной миссии в Энен-Льетар пока что не появился.

Начало смеркаться, у Колесника иссякло терпение, и он уже порывался отправиться на выручку бойцам, когда с улицы донесся требовательный звук автомобильного клаксона. Во двор въехал седан темного цвета, над его капотом развевался красный флажок с государственной символикой СССР – серпом и молотом. Из седана вышел майор молодцеватого вида и что-то спросил у куривших бойцов. В глаза Колесника, смотревшего в окно, бросилось изменение, произошедшее в форме советских военнослужащих. На плечах майора были погоны, и они придавали ему более строгий, по-настоящему военный вид.

Одернув гимнастерку, майор решительно направился к входу в штаб. Колесник невольно подтянулся; возвратившись к столу, он принялся наводить порядок и прислушивался к тому, что происходит за дверью.

– Смирно! – прозвучала команда дежурного по штабу.

«Молодцы, ребята, не подкачали! Пусть майор знает, у нас настоящая воинская часть, а не махновщина», – с теплотой подумал Колесник.

За дверью раздались уверенные шаги, затем она распахнулась, и на пороге возник майор.

– Здравия желаю! – поздоровался Колесник и представился: – Командир советского партизанского отряда Сил внутреннего сопротивления Франции лейтенант Александр Колесник.

– Здравствуй, лейтенант, – ответил крепким рукопожатием майор, назвал свою фамилию: Храмов – и отметил: – Молодец, служба у тебя поставлена как надо.

– А как же иначе, товарищ майор! Как говорится, там, где заканчивается порядок, там заканчивается армия.

– Все правильно, лейтенант, – похвалил Храмов и уточнил: – Так это ты звонил в миссию?

– Я, товарищ майор! – подтвердил Колесник и, не в силах сдержать душивший его гнев, выпалил: – Товарищ майор, это уже ни в какие ворота не прет! Американцы вконец обнаглели! Мало того что задержали моих бойцов, так еще переманивают