– Чем бы она ни стала, она всегда будет моей сестрой. И я сделаю для нее все что угодно.

Она затаила дыхание. Ветки, оплетавшие ее бедра, едва заметно дрогнули.

Раффи глубоко вдохнул. Кивнул.

– Я тебе верю.

Рэд отвернулась от него и принялась смотреть на воду.

– К слову о доверии, – сказала она просто, – мысль привлечь к этому Каю оказалась удачной.

Раффи ничего не ответил, но крепче сжал в ладонях кружку с вином. Потом запрокинул ее, допивая все залпом, и скривился.

Рэд постучала пальцами по перилам.

– Ты мне так и не рассказал, как она догадалась, что Нив пропала.

– Перехватила письмо от Кири, – ответил Раффи, глядя на кружку так, словно та его оскорбила, посмев опустеть.

– Как ей это удалось?

Он пожал плечами.

– Заметила того, кто нес его в мою в комнату поздней ночью, и сказала, что сама идет ко мне и передаст. И ей отдали бумагу.

– Это странно, – пробормотала Рэд. – Мне никогда не приносили писем ночью. Впрочем, я вообще получала мало писем. – Она помолчала, хмурясь и прислушиваясь к тому, как у нее от беспокойства бегают мурашки и ноет в животе. – Наверное, тебе нужно…

– Избавь меня от своих советов, Рэдарис.

Она умолкла, щелкнув зубами. Раффи не посмотрел на нее и продолжил глядеть на воду, стиснув челюсти и сжимая кружку побелевшими пальцами. Потом закрыл глаза, вздохнул. И заговорил уже спокойно и ровно, хотя и с трудом скрывая пылающий гнев.

– Ты не представляешь, как трудно избегать людского любопытства и пытаться делать вид, что все в порядке, когда пропала чертова королева. – Он покачал головой. – Так что будь добра, не смей давать мне советы. Я делаю все, что могу.

– Понимаю, – тихо сказала Рэд. – И знаю, что тебе пришлось нелегко.

– Понимаешь? – Глаза у него блеснули в темноте. – Ты жила в своей лесной сказке, занятая тем, что привыкала быть чем-то вроде божества, пока я старался держать все под контролем в чужой для меня стране ради женщины, которая так ни разу и не сказала, взаимна ли моя любовь, а теперь я еще и не знаю, что вообще к ней чувствую.

Глубокая ночь испокон веков лучше всего подходила для исповедей.

Рэд вздохнула.

– Ты прав. Я не способна тебя понять и не должна указывать тебе, что делать. – Она помолчала. – Прости меня, Раффи. За все.

– И ты меня.

Он тоже помолчал, и Рэд почувствовала, что ему еще есть что сказать, но он не совсем понимает как. Подбирать слова для такого было нелегко.

– Тебе еще снились эти сны? – спросил он наконец. – Как тот, о котором ты мне рассказывала, с деревом.

– Раз или два, – ответила Рэд. – А что?

– То, что мне они больше не снились. – Он казался почти пристыженным, словно отсутствие сновидений было серьезнейшим обвинением. – Только тот.

Рэд ковырнула кожу возле ногтя.

– Это… плохо?

– По-моему, плохо, – пробормотал Раффи, устало проводя рукой по лицу. – Они перестали мне сниться, когда… когда я понял, что больше не знаю, как к ней отношусь.

Ах вот оно что.

– Раффи, – мягко сказала Рэд. – Все в порядке. Правда.

– Мне так совсем не кажется. Мне кажется, что я ее подвожу.

– Нельзя никого подвести, честно признавая собственные чувства.

Голос из сновидений говорил ей, что Сердцедрево может быть открыто лишь равной любовью. А Раффи больше не понимал, какого рода любовь он чувствует к Нив. Значит, имело какое-то значение, кому именно снятся такие сны.

Диколесье вновь пустилось в цвет вдоль ее позвонков. В очередной раз подтверждая, что Рэд права.

– Ты замечательный друг, Раффи, – тихо продолжила она. – Именно в таком будет нуждаться Нив, когда вернется.

Когда. Не если.

Он вздохнул. Кивнул. Но челюсть продолжил сжимать крепко, будто замок на дверях тюрьмы.

– Как бы то ни было, я рада, что мы взяли Каю с собой. – Рэд фыркнула и обвела рукой корабль. – Это ведь приведет нас к Кири. А если у кого и есть ответы, так это у нее.

– Будем надеяться, – буркнул Раффи.

Они еще немного постояли, покачиваясь на кренящейся палубе. Раффи зевнул, закрываясь рукой.

– Пойду все-таки постараюсь уснуть.

– Если уж Эммон сумел, всякий сможет.

– По-моему, он уже оправился, раз трижды обошел меня в игре, которой нас научила Каю, – проворчал Раффи, отворачиваясь от борта. – Ты тоже попробуй поспать.

– Чуть позже попробую, – заверила его Рэд.

Раффи кивнул, спустился по лестнице и исчез в трюме.

Тяжелый ключ оттягивал ее карман и льнул к бедру. Рэд достала его и провела пальцем по давно знакомым изгибам.

Она держала его при себе с момента его появления, но не смотрела на него с того дня, как они ушли из Диколесья. Потому что почти боялась, что он изменится, исказится – оставляя их в очередном тупике. Но ключ выглядел так же, как и раньше, облитый лунным светом и пронизанный золотыми жилками.

Когда он забился у нее в ладони намного сильнее, чем прежде, Рэд его чуть не уронила.

Выругавшись сквозь зубы, она крепче сжала ключ в пальцах и отступила подальше от перил, полная решимости удержать его в руках. Ключ продолжал пульсировать, словно где-то под древесиной притаилось сердце, бьющееся вместе с ее собственным. Прежде она думала, что этот пульс ей только мерещится, что он – лишь отражение ее пульса, но теперь он был слишком сильным, чтобы не обращать на него внимания или подыскивать ему рациональное объяснение.

Эммон. Ей нужно сказать Эммону, нужно…

И тут ее окутали темнота и ревущие звуки и охватило чувство падения.

А когда Рэд открыла глаза, корабля вокруг больше не было. Как не было и усеянного звездами неба с сияющей луной.

Был лишь туман.

И Древо.