Шрифт:
Закладка:
Разберёмся, мудро заключил я, да и потопал в чётко ощущаемый центр острова. И никого и ничего, только всякие груши с виноградными деревьями (натурально — деревьями, блин!) и прочей садоводщиной. И благоухает всё просто до одури, так бы и… А это небывальщина, дошло до меня. Они не просто пахнут — они орут “съешь меня”, буквально заставляют. Нетушки, нехрен всяким овощам самим мной помыкать, заключил я, превращаясь в себя-из-тросов. Посиял высокомерно на местную флору светящимися глазами, да и потопал. У железа просто нет желаний, которые старались эти крыжовники пробудить, хех.
И дотопал я до центра. Поляна, ромашками-лютиками засеянная, ну и этакий ключ-прудик, с лениво кружащейся водой. Очень на инь-янь азиятский похоже. Не глазами — глазами разницы не было. А чувствами небывальщины — метвейший некрос, живейшая жизнь, бултыхались и чудом друг другу не мешали. Точнее не чудом, а небывальщиной.
И — яблоня. Не гигантская, обычная, разлапистая такая. С плодами, с одной стороны дерева живыми, а с другой — не живыми. Опять же, на взгляд — одни и те же, но фонят просто физически ощутимо.
И это дерево и источник… они были чужими острову, как ни удивительно. То есть сад рос “на источнике”, питался эманациями этой яблони, но сами они — были не частью сада, это очень чётко ощущалось.
Я даже остановился, призадумавшись, что это и как — почему яблоня в центре не часть сада. Но махнул лапой — мне яблоко надо, а подумаю потом. И только делаю шаг, как из-за дерева выходит тип. И я его… чувствую. Только не как типа. Этот тип и БЫЛ садом! В небывальщине. То есть я не чувствовал разумных и жизни, потому что он и сад — одно целое! И ко мне вышел даже не эффектор, как с Малахитницей. А орган организма — сада, для того, чтобы выходить и делать что-то ещё.
Этот орган был довольно примечателен. Мускулист атлетически, высок — плечи заканчивались на паре метров. Гол, но без торчащих писюнов — типично “греческий” стиль, когда писюн обозначает, что он есть, не более. Но это всё фигня. Самой отличительной чертой типа было то, что на переразвитых плечах было семь голов. Чем то он Горыныча напоминал, в человечьем обличье. И, видимо, это и есть Ладон. Это был титан, только не страж. Сам сад, хотя, возможно, он дух места настолько, что стал с этим местом не частично, а полностью един.
— Радуйся, Диакастис, — пробасила одна из голов, смотря на меня не слишком довольно.
Да и в целом, головы явно не испытывали восторга от моей персоны, судя по взглядам. И обзывались непонятно, сволочи такие. Но и агрессии не было никакой, именно недовольство неуместностью меня и тут, несбывшимися ожиданиями… Сложно сказать, я бы не почувствовал этого, если бы эти чувства в небывальщине не испытывал ВЕСЬ остров. И сынтерпретировать эти чувства толком — у меня тросов и остальных причиндалов не хватало.
— И ты радуйся, Ладон, — пролязгал я, так и оставаясь тросами, а то мало ли.
Нет, понятно, что этот тип… ну несопоставимая со мной величина. И прибьёт меня без особых проблем, если захочет. Но хоть маникюр поцарапаю, в глаз воткнусь и на спину плюну, а то совсем неинтересно.
— Не самое моё любимое Имя, — высоким дискантом протянула другая голова. — Зачем пришёл? Почему не отведал угощения?
— Тебя, Ладон? А что я был бы должен за это? — поинтересовался я.
— Диакастис! — практически сплюнула голова, как ругательство. — Зачем пришёл?!
— За яблоком, — ответил я, готовый начинать плевать на спину.
— Так бери, — хмуро ответила голова.
— Вот просто — бери? А Гера? — подозрительно уточнил я.
— А что с тобой ещё делать? Убивать бессмертного? — ехидно уточнили несколько голов вразнобой. — Так не умрёшь. И долго, бессмысленно и как идиоты — воевать? У меня жёны есть, и без тебя есть, чем занятся. А Гера, — хищно оскалился титан, — сожрал я её.
— И как? — заинтересовался я.
— Сухая, твёрдая и невкусная. И изжога была лет сто. Но самая вкусная пища за эоны! — аж зажмурились все головы со счастливой улыбкой.
— А жёны — Геспериды? И Атлант не против?
— Они. Вот что ты пристал? Бери яблоки и вали!
— Но мне интересно! — сам собой сказал язык.
— Обмен. Рассказ на рассказ. Зачем судье яблоки? — поморщилась одна из голов.
Ну… справедливо, признал я. И в общих чертах рассказал, что и как. Головы, кроме одной, сначала слушали с мордами недовольными, а потом заинтересованными. И даже… не знаю, откуда-то… с выверта небывальщины, послышались заинтересованные женские голоса. Видимо — геспериды, которых я не чувствую, будучи, по сути на, если не внутри Ладона. И он определяет, что и как есть вокруг.
— Интересно, — признала голова просившая обмен. — Спрашивай, отвечу равноценно, Бессмертный.
Правда, не так чтобы много он мне ответил. Даже чего это он обзывается — и то не сказал! Ухмылялся змейски и рожами мотал, титан подлючий! Но подтвердил — яблоки и источник не “его”, а после сожранной Геры — ему на них пофиг. Жёны его ими лакомятся, а они растут, их много. Да и всё, в общем — большая часть вопросов без ответов. Но и так интересно было.
А главное — очень мне понравилось, что не агрессивен и вообще. Я как-то готовился к превозмогающему бою. А просто поговорили, что и неплохо.
— Благодарю за рассказ, — поблагодарил я, подойдя к “живой части” яблони.
И взглянул на Ладона. А он пырился на меня, державшегося за яблоко. Минуту где-то. Наконец, одна из голов ОЧЕНЬ ехидно ухмыльнулась и кивнула. Ну я яблоко и сорвал. И ничего не случилось — сорвал яблоко и всё.
Ну и зашибись, поликовал я. Попрощался с Ладоном, на что дракон-титан что-то буркнул невнятное — женский щёбот отчётливо слышался даже в материи, видно, жёны чего-то хотели, хех. А вот нехрен, потому что, много жён. Одна, если правильная — в самый раз, да.
В общем, потопал я к байку. И, признаться, всё больше напрягаясь. Как сейчас подлянки ждя, так и на обратном пути. Потому как раз битвы с финальным боссом не было — ждёт меня что-то феерическое по гадостности. И как бы этому гипотетическому злогею дулю-то показать? Не до него мне, у меня Зелёнка спит и вообще.
Подошёл к байку,
