— это результат специальных чар и зелий, которые помогали зверям сопротивляться губительным эманациям в древнем городе. Мне эта вражда напомнила религиозные войны на Земле между… да хотя бы католиками и протестантами. Вера по сути одна и та же, но нюансы и толкование догм заставляли представителей этих течений вцепляться друг другу в глотки.

С другой стороны, Красные Ведьмы вообще ничего мне про эту тему не рассказывали, кроме того, что являются пристэнсиллианцами, как пустынники. Только те вообще не знали про то, что одна Создательница жива, а второй Создатель пребывает в виде бездыханной тушки на далёком материке. Молились и чтили Создателей по привычке, по заветам предков. А вод оффальские ведьмы владели куда большей информацией. По обмолвкам Ригды и Ониры я понял, что Создателей в их ковене чтят, но искренне почитают только Пристэнсиллу. Потому ко мне относятся, как фанатики к пророку или апостолу, а на Орла посматривают слегка равнодушно.

Наш отряд заблудшие посчитали еретиками, решившими осквернить их святыню. Да и просто злости между одними и другими накопилось столько, что при встрече обязательно проливалась кровь без каких-либо выяснений.

— Всё равно я ей не верю. Будет лучше всего перерезать ей глотку, — заявил Орл, когда заблудшая закончила свой рассказ.

Я склонялся к такому же мнению. И при этом что-то мешало немедленно исполнить приговор. Это даже нельзя было назвать интуицией. К ней я привык и уже научился определять, когда она шепчет. Может, перед окончанием главной миссии во мне пробудилась человечность землянина, которая была задавлена гнётом чужого менталитета?

— С перерезанием глотки всегда успеем. Тебя как зовут?

— Шифта, — откликнулась заблудшая.

— Ты сильная ведьма? Где твой посох?

— Мне он не нужен. Я прошла через особый ритуал, который сделал моё тело усилителем моего могущества, — говоря это, она с превосходством посмотрела на меня.

— Ну-ну, — хмыкнул я. — Много вас выжило на горной тропе, где попали под камнепад?

Ведьма зло посмотрела на меня. Из-за отсутствия зрачков было бы сложно понять эмоции новой знакомой, но на помощь приходила её мимика — негритянка плохо владела лицом.

— Почти все, — сквозь зубы произнесла она. — Своего гортида я принесла в жертву, чтобы стать тенью и взять под контроль одного из ваших слуг. Перед этим тех, кто выжил из зверей, добила, чтобы вылечить свои раны. Все сёстры погибли на тропе или от твоих стрел, или от камней.

Глядя, как перекосилось от ярости её лицо, я укрепился в мысли, что с ней нужно кончать. Может, Орла она и доведёт до усыпальницы, но меня может попытаться убить лично или с помощью чудовищ древнего города. И Сэнгу тоже.

— Юра, я знаю магическую клятву, которую нарушить может только бог, наверное. Если эта поклянётся ею, то не сможет навредить нам никак, ни делом, ни бездействием, ни мыслью, ни желанием, ни знанием, — почти беззвучно прошептала Сэнга на ухо. — Если она говорит правду, то клятва ей не помешает. Ну, а если врёт…

Она не стала договаривать, и так всё ясно.

— Если ты искренне говоришь, — я посмотрел на Шифту, — то поклянёшься в этом. Откажешься, — я перевёл взгляд с неё на Орла, — и тогда паладин Иггриканциана снесёт тебе голову.

К моему удивлению заблудшая ответила сразу согласием:

— Я готова на любую клятву.

— Она может её обойти? — прошептал я на ухо своей подружке. Слишком меня смутила готовность ведьмы играть по моим правилам.

— Это невозможно.

— Тогда действуй. Мы с Орлом подстрахуем…

Клятва оказалась настоящим полноценным ритуалом. Сначала Сэнга подготовила место, потом обработала чарами заблудшую. И только в самом конце ритуала Шифта поклялась на своей крови и душе в верности нам. После чего упала без сил на брусчатку прямо там, где стояла.

— И долго она так будет валяться? — процедил Орл, поглаживая рукоять меча. Было видно, что он хотел поскорее оказаться рядом с целью наших поисков. Видимо, то чувство, что тянуло его к телу Создателя, мешало просто так стоять на месте и ничего не делать.

— Я не знаю, — ответила ему Сэнга. — Эта клятва — очень сложные и ёмкие чары. Она потратила очень много жизненных сил и всю свою силу ведьмы. Нужно немного подождать, пока отдохнёт.

— И всё-таки лучше было бы с ней покончить, — вновь напомнил о своём предложении старый паладин. — И пошли бы дальше без задержек.

— Далеко бы… не ушли… Нужно знать… правильный… путь, — медленно и с одышкой ответила ему заблудшая с брусчатки. Она была бледная, отчего чёрная кожа стала серой как пепел. По лицу текли капли пота, волосы слиплись и превратились в «сосульки». Сложная клятва забрала у неё лет пять жизни. И хорошо будет, если здоровье к ней вернётся. С другой стороны, мы бы её прикончили. Так что пять лет — это хорошая цена, чтобы жить дальше и увидеть цель своей жизни и веры.

Час! Целый час мы прождали, пока Шифта не сказала, что к ней вернулись силы. Я даже не стану описывать поведение Орла, который пару раз порывался бросить заблудшую вместе с нами и уйти в самостоятельное плавание.

Заблудшая сразу же увела нас с широкой улицы в переулок, стиснутый с двух сторон каменными заборами и двух-трёхэтажными домами. Когда я по нему шёл, то иногда казалось, что вот-вот распахнётся какая-нибудь калитка или дверь, и из неё выскочит горожанин. Или над головой откроются ставни, и оттуда покажется какая-нибудь тётка и сварливым тоном поинтересуется, кто это тут у неё под окнами шляется. Кстати, никаких опасностей, о которых рассказывала Онира, не было видно. И интуиция молчала.

Минут через десять Шифта остановилась и произнесла:

— Сейчас мы придём в большой сад или парк. Деревьев и цветов там давно нет. Зато живёт монстр, которого мы называем костяным паучьим червём. Он запускает под землю лапы, и они могут выскочить в любом месте. Причём незаметно, никогда не узнаешь, где это случится. Подобраться к телу паука почти невозможно, мешают лапы. Сестёр погибло очень много, пока мы сумели исследовать этот сад.

— Паук был один или несколько? — поинтересовался я у неё. Как-то не вязались у меня жертвы среди заблудших и то, что при этом они не смогли справиться с какой-то нежитью.

— Один. И он до сих пор жив… если это можно назвать жизнью.

—