Не многовато ли мертвых женщин вокруг этой Диляры? Мертвых и высокопоставленных.

Я нашла и открыла официальный сайт «Фармакопеи». «Наши сотрудники». Фотография Кетеван все еще висела там – в черной рамке. Замену ей пока не нашли. Я кликала на другие женские фото. Искала имя, это необычное имя. Не такое, что носят еще три девочки в классе.

Вот она, Диляра.

Круглое лицо. Белая кожа с ярким румянцем. Черные в ниточку брови. Черные волосы на пробор. Мелкая сошка, рядовая сотрудница медкабинета. В дверь комнаты постучали.

– Чаю вам подлить? – поинтересовалась Валентина.

Я передвинула курсор вниз экрана. И тут высветился адрес Диляры. Угол Садового и Цветного.

Быстро закрыла файл.

– Горяченького. – Глаза Валентины шарили по мне, по бабушке и по комнате. Она страшно меня достала.

– Спасибо, не надо. А вы на парад разве не идете? – Я старалась быть любезной в надежде, что Валентина уловит истинный смысл вопроса: когда вы уже отсюда уйдете?!

– Так отменили ж парад, раз уровень оранжевый. Из-за придурка Марка этого дебильного всем праздник испортили.

Ее блестящие глаза изучали меня. Проверяли реакцию. Я сделала морду кирпичом:

– Вы что же, недовольны четкими и быстрыми действиями правительства? – и уставилась на нее в ответ взглядом государственного обвинителя.

Валентина, разумеется, напряглась. Такие бабы больше всего боятся вляпаться. Не куда-то конкретно, а в целом – вляпаться. Не то сказать, не с теми захороводиться, не туда прийти. Так мы и играли с ней в гляделки. Валентина первой отвела взгляд:

– Ой, ну не отменили, конечно. Я неточно выразилась. Парад онлайн проходит. Там у вашей бабушки есть ссылка с приглашением. Если хотите присоединиться.

– Конечно, хочу. А вы? Разве не хотите?

– Да. Я присоединюсь. По телефону. – Глаза забегали.

– Это очень верное решение, Валентина, – строго подчеркнула я.

Она закрыла за собой дверь.

– Ну и сука, – одними губами прошептала я.

– Даже не начинай, – загудела бабушка.

Я жестом остановила ее. Показала на дверь. Чувствовала: она не ушла, эта Валентина. Замерла за дверью. Вероятно, приложила ухо. Я почти ощущала ее нетерпеливое тепло. Почему-то такого типа люди обладают повышенной температурой тела. Если сесть с ними рядом, их ляжка вашу прямо обожжет. Такой вот ненаучный факт. Но факт!

Опять открыла лэптоп.

Нашла бабушкино приглашение на парад. Нажала на ссылку, сделала погромче. Комнату наполнили всем с детства знакомые звуки «Оды» Ольги Елениной. А вместе с ними – и весь ряд образов, связанный с этой музыкой так же плотно, как цикорий с корицей или гром с молнией: солнечная Москва, толпы улыбающихся людей, шествие детей, которым ласково машет премьер-министр, баннеры и вымпелы, воздушные шары, банты – все в цветах национального флага, синее, белое и красное. Мне и смотреть не надо было на экран. «Оду» всегда играли в день празднования Большого Поворота. Наслаждайся, Валентина.

Парад отменили. Все сидят по домам. И радуются онлайн. Это мой шанс – добраться до кроличьего приюта, до Диляры, связать вместе все оборванные нити. Я совсем близко. Но чем ближе к разгадке, тем дальше от Томми. От этой мысли мне стало очень больно… Так больно, что я на секунду прикрыла глаза.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала бабушка. – Ты выглядишь совсем больной.

Экран взорвался, как фейерверком, аплодисментами. Ода закончилась.

– Я здорова, бабуля. И мне надо идти. Вот сделаю еще два дела – и отдохну. В отпуск уеду.

– Что?! Куда ты опять собралась? Не валяй дурака, Ариадна. Это все из-за того рокового учителя, что ли?

– Нет, бабуля. Не из-за учителя. Из-за кролика. Он пропал, понимаешь? Думаю, он мертв. Я должна узнать правду.

Бабушка смотрела на меня как на полоумную. А я тупо смотрела на экран. Выступала премьер-министр.

– Мне, как и всем вам, очень жаль, что в этом году празднование дня Большого Поворота проходит вот так… – Она развела руками, обводя студию. Оператор тут же высунулась из-за камеры и с улыбкой помахала ей в ответ.

– Я, увы, не на параде, а в тесной компании оператора Ирины, – попыталась пошутить премьер. – И других сотрудниц новостной команды, которым не повезло – у них не получилось в этот погожий день уехать за город.

За кадром раздался нестройный – настоящий – смех этих самых сотрудниц.

У нас никто не относится серьезно к своему статусу и собственной значимости: мы, слава богу, в этом вопросе не похожи на мужчин. Любим посмеяться над собой.

– Но мы по-прежнему все вместе, мы со своими семьями, с друзьями и близкими. И этим сегодняшний праздник не отличается от других! – улыбалась с экрана премьер-министр.

Едва слышный звук из коридора привлек мое внимание. Встревожил.

А с экрана премьер продолжала воодушевленно вещать:

– Наше общество еще раз демонстрирует, что оно готово сплоченно и ответственно встать плечом к плечу во имя ценностей, которые мы, женщины, ставим во главу угла. Поддержка, эмоциональное доверие, забота о мире вокруг нас, ответственность за других, близость. Сегодня самые уязвимые члены нашего общества – обладатели мужских хромосом – как никогда под угрозой. И мы, как сильные, осознаем свой долг и считаем…

Я на цыпочках пошла к двери. Тихо ее открыла. Валентины под дверью не было.

Бабушка сердито захлопнула крышку компьютера. Валентина стояла в другом конце коридора и говорила в телефон. Прикрывала ладонью рот. Ее напряженная спина, ее одеревеневшая шея сказали мне все. Не нужно было видеть ее бегающих – и одновременно счастливых – глаз, глаз доносчицы, чтобы догадаться об остальном. Обычный срок реагирования уличного патруля в Москве – одна минута сорок четыре секунды. Но, думаю, к нам едет не уличный патруль. Валентина явно звонила не в дежурную часть.

Я тихо метнулась в комнату.

– Бабушка, у меня есть минуты три. Помоги мне опять надеть химзащиту, ладно? Я тебе позвоню. Вот найду кролика и приду к тебе чай пить. Обещаю.

И, не дожидаясь ответа, выскочила в коридор.

12.00

Конкубин Саша оказался домоседом. Когда я приложила его удостоверение к билетному автомату пригородного поезда, оказалось, что эта поездка – первая с начала года. Такой ухоженный. Маникюр, педикюр, эпиляция, все дела. Все делает на дому! Брови сам себе выщипывает. Боится лишний раз выйти. Выйти и заразиться. Правильно, Саша. Чем меньше везде суешься, тем дольше живешь.

А Томми, возможно, уже умирает. Слишком много метался. В том числе и за мной.

С мужчинами ведь вот какая, оказывается, петрушка. Он может быть злодеем или героем. Но если ты его любишь, то тебя все равно больше всего волнует ответ на вопрос: любит ли он меня?