Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Военные » Сто первый - Вячеслав Валерьевич Немышев

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 83
Перейти на страницу:
Ведь кто-то из больших начальников утверждал, что города берутся одним полком… Оказалось не так. Вышегородский сбился со счета, сколько было операций. Он выпивал водки и ложился спать, а потом его будили, он не хотел просыпаться, но вставал и оперировал снова. Он временами думал, что не хватает врачей. Сколько докторов, прекрасных докторов было в его санитарной роте. И почти все они погибли. Глупо убивать целую роту первоклассных врачей. Он оперировал и вспоминал профессора кафедры военно-полевой хирургии. Он не мог вспомнить его фамилию. «Доктор — товар штучный». Вышегородский стал выпивать регулярно. Привезли лейтенанта, он был в сознании. Но его положили, и санитары сразу разбежались подальше от лейтенанта. Лейтенант ругался страшными словами и требовал закурить. Вышегородский сказал ему, что в его возрасте не пристало так выражаться: для его юного лейтенантского возраста есть много прекрасных слов. А так выражается одно невоспитанное старичье… Лейтенант удивился, что на него не орут. И затих. Вышегородский выгнал всех из помещения. Лейтенант был опасен на самом деле: у него меж ребер застряла граната от подствольника. Граната была на взводе, и достать ее можно было, только подвергнув себя и раненого смертельной опасности. Если по инструкции… Вышегородский выгнал всех из помещения, подскочил к лейтенанту и одним рассчитанным сильным движение вынул гранату, сделал два шага к соседнему глухому помещению и бросил гранату в темноту. Раздался взрыв, посыпалось с бетонных стен. Он вынул сигарету и дал лейтенанту закурить. Когда лейтенанта увозили на перевязку после операции, тот не ругался, а повторял только: простите доктор, был неправ, простите…

В феврале Вышегородский уехал с войны. Он попал в Моздок, где на первом же борту вылетел на «большую землю» в славный город Ростов, а оттуда решил поездом в Волгоград на родину, к жене и сыну. Борт был под завязку загружен «двухсотым» грузом. С одной стороны в три яруса стояли «цинки» в деревянных ящиках, с другой на гробах в один ярус были разложены резиновые мешки с неопознанным материалом. Они летели; летчики рулили как-то неаккуратно, так показалось Вышегородскому. Он всю дорогу прихлебывал из фляжки. Материал в резиновых мешках при плюсовой температуре стал жидкой массой. Самолет кренился, и масса перетекала в мешках, потом был крен на другой борт, и масса перетекала обратно. И так всю дорогу. Вместе с Вышегородским летели журналисты с видеокамерой. Они втроем сидели напротив мешков с неопознанным материалом, и им было нехорошо всю дорогу. Вышегородский хотел подойти к ним и предложить хлебнуть из его фляжки, но подумал, что это ведь журналисты, и кто-то из них делал те репортажи, после которых было так обидно им, военным! Так, что хотелось найти того журналиста и сказать ему в лицо — что ж ты про своих такую пакость пишешь? Ах ты, сукин сын!

Борт сел в Ростове.

На борту были и раненые. Уже на выходе, когда отвалилась у транспортника рампа, Вышегородский узнал фельдшера Шибанова. Был тот сер лицом, небрит, в несвежем камуфляже, но глаза его метались жадно в поисках наслаждений.

— По бабам пойду, — заявил Шибанов. — Одного боевика грохнули, при нем валюта. Поделили. Надо вражескую валюту потратить с пользой. На баб!

Шибанов рассказал, как лечился в Моздоке, как быстро вылечился и был прикомандирован к части, которая с боями продвигалась в сторону Шатоя, как был снова ранен шальной пулей на излете. И вот теперь с тремя заросшими дырками и одной свежей, но очень хорошо обработанной, летит он на большую землю, где собирается провести время активно и приятно: дня три «гудеть» с бабами и мордобоем, а там как получится, но точно, что не меньше недели. Предложил Вышегородскому участвовать.

— Везучий ты, Шибанов, — сказал Вышегородский и согласился. — Только жене позвоню, что туда-сюда на день, другой задержусь.

Сошли они с трапа, было их трое, еще майор артиллерист с тяжелой контузией и приговором — пить нельзя год, лучше два. Он всю дорогу отхлебывал из фляжки Вышегородского и к концу полета предложил выбросить за борт журналистов. Вышегородский сказал ему, что не получится, что самолет тогда разгерметизируется в воздухе, а это опасно. Тем более за журналистов могут дать срок, — это ведь не боевики. Артиллерист к концу полета притих, задремал, дергал во сне головой.

Сошли они с самолета. Спрашивают кого-то, кто суетился у «двухсотого» груза — куда теперь? А вон туда, забор видите серенький, туда и топайте, если прямо пойдете, как раз будет дырка. Они вышли точно на дырку в бетонном заборе аэродрома. Пролезли сквозь дыру. И все втроем столбами встали, обалдевшие от шума и грохота… Мирная жизнь с троллейбусами и пивными ларьками даванула по ушным перепонкам не слабее установки «град». Девицы в набедерных повязках, таксисты с лицами безквартирных цыган, милиционер на перекрестке с сытым подбородком, мороженщица и пироженщица, указатели районов города, номера домов. Все это была мирная жизнь. Но хуже всего было от «зайчиков» в окнах… Пока шли по улице, Вышегородский голову жал в плечи, майор артиллерист присмирел — по сторонам оглядывается на солнечные «зайчики», словно целятся в них сквозь оптические блестящие на солнце прицелы сразу много снайперов. Фельдшер Шибанов бравурную песенку насвистывал.

Пили они три дня: дрались на второй, на третий их забрали в милицию, потом отпустили. Они пили снова. Пропал майор-артиллерист, они не могли вспомнить на каком этапе. Шибанову почему-то казалось, что как раз на том, когда он той щекастенькой с круглыми глазками предложил стать его прапорщицкой женой, и когда она сказала, что прапорщик — это фу, а вот капитан или майор звучит гордо. Вышегородский настаивал, что тогда, когда он заехал наотмашь по толстой наглой морде в очереди винного отдела, и та сытая морда в ответ крепко стукнула его по уху, а потом подбежали еще морды, и если бы не народ в магазине, ему бы сломали шею.

Через неделю прапорщик Шибанов решил увольняться из вооруженных сил. Вышегородский купил билет на поезд и, распрощавшись с фельдшером Шибановым, ночной плацкартой укатил домой в Волгоград.

Волгоградский ночной цеплялся за каждый пропахший углем шахтерский полустанок. Вышегородский не спал, все ходил в тамбур курить. Сосед его, что занимал нижнюю полку напротив, тоже не спал. Так они оба и ворочались, пока не уселись за стол и быстренько познакомившись, стали распивать купленную у проводницы бутылку паленой осетинской водки. Вышегородский тер оконное стекло, словно хотел оттереть кусочек и заглянуть за ночной мрак, но лишь изредка мелькали снаружи огоньки, и он видел только собственное отображение в окне.

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 83
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Вячеслав Валерьевич Немышев»: