Обычно торговля в Ампер Сеале пробуждалась к марту, и принося в город оживление и заряжая силами после зимней спячки, но в этом году лед растаял рано, так что уже в феврале первые корабли смогли пройти меж тающих глыб из Корвадо к провинции Зайферов. На борту было все: и кожа, и хлопок, и табак из Ранднера, и даже древесина и драгоценные камни из Гринуара.

Трентайм не мог предложить ничего особенного, и отпущенные прежним лордом торговцы там ставили на самые выгодные товары, заботясь лишь о собственном обогащении вместо того, чтобы вкладываться и в развитие региона. Никто толком не отслеживал круговорот товаров, а мошенничество цвело буйным цветом.

Так бы все и продолжалось, если бы этой зимой из Ампер Сеале в Трентайм не отправилось несколько под завязку груженых зерном кораблей. Все до единого, заслышав такие вести, преисполнились подозрением: откуда в этом бедном захолустье деньги на покупку?

Быть может, дело в трентаймском серебряном руднике, одном из трех крупнейших в Ауине? Но тот принадлежит графу Ранднеру, и доход с него к правителю Трентайма не имеет никакого отношения – это и ребенку известно.

Но не успели купцы и торговцы проверить эти новости – а из Трентайма уже прилетели новые: бунтовщики, целая армия, подняли восстание, переросшее в полноценную войну. Молва об этом пожаром пронеслась через всю страну. Люди качали головами: неужели в этой дыре теперь орудуют не только бандиты и мошенники, но и бунтовщики? Из бедного захолустья, до которого никому нет дела, Трентайм превратился в зону военных действий. Впрочем, это только доказывало давно известную истину: голодающему нечего терять, кроме собственного голода, и доведенный до отчаяния народ молчать не станет.

Пошли перебои с поставками специй, мехов и драгоценностей, так любимых купающейся в роскоши знатью. Угроза с юга стала реальной: наступление Мадара, а теперь еще и восстание. Толком не шла торговля и в стоящем на пороге гражданской войны севере – словом, купцы по всей стране гудели как встревоженный улей, не зная, чего ждать от завтрашнего дня.

Процветал на этом фоне только Ампер Сеале, сердце торговли и экономическая столица. Свободная торговля и без пошлин и ограничений, с благословения Собора Святого Пламени не только в Ауине, но и с другими королевствами, обеспечивала приток золота: монеты там текли рекой, как кровь по артериям.

Стоило змеящемуся меж гор тракту в Ампер Сеале подтаять от зимних льдов, по нему уже готовились выдвинуться в путь первые торговцы.

Но первыми после зимы там показались конные отряды. Изредка перекрикиваясь и понукая коней, нынешний неторопливо двигался по тракту в сопровождении эха от цокота копыт. Пока еще испуганные с непривычки птицы то и дело взлетали с деревьев вдоль дороги целыми стаями, а брызги талой воды вперемешку со льдинками из-под копыт смешивалась в воздухе с их перьями.

Мейнильд вышла в первый свой весенний патруль во главе отряда выпускников Королевской кавалерийской академии: и самой размяться, и проверить, насколько те готовы к самостоятельной службе. Фрейя в полном рыцарском облачении держалась сразу позади нее, и выглядела на удивление достойно. От прежней деревенской девчонки остался лишь высокий хвостик: медленно, но верно, военная служба ее преобразила и даже изменила выражение лица. От былой простоты и вечного удивления во взгляде не осталось и следа: на смену пришли офицерское достоинство и военная выправка.

Меч Львиное Сердце – в поясных ножнах, и по приказу принцессы Гриффин без необходимости их не покидает, а потому рядом еще один, обычный стальной. Сразу два длинных меча – немного необычно для женщины-офицера, но Фрейя уже привыкла. В прежней жизни, еще во времена ее службы в милиции, меч в Бучче считался главной драгоценностью, так что она только рада была заполучить сразу два, а вместе с ними – и двойную уверенность в собственных силах и безопасности.

К тому же, в душе она пока оставалась бедной крестьянской девчонкой, дорвавшейся до неслыханных богатств, и не могла заставить себя прекратить копить все больше и сокровищ. В случае с ее драгоценными мечами останавливало только то, что третий на себе уже не потаскаешь, а хранить их особо негде, кроме сундука у изголовья.

Каждый курсант в Академии имел право раз в месяц сменить меч на новый: в постоянных тренировках оружие постоянно ломалось, и мало кто утруждался его содержанием в приличном состоянии. А раз проще взять новый меч – почти все рекруты в год меняли их раз по восемь-девять. Но не Фрейя: та, тщательно следя за своими, бережно обращаясь и полируя до блеска, дошла до того, что в том самом сундуке у изголовья скопилось уже шесть мечей. В Академии это даже успело стать дежурной шуткой.

Стоило слухам дойти до Мейнильд, та быстрым маршем отправилась к ней в комнату, чтобы самой разобраться с предполагаемым спекулянтом. По ее требованию Фрейя, бледнея и заикаясь, открыла сундук, но категорически отрицала любые попытки продажи, объясняя все желанием вооружить милицию Бучче. «Вот закончится война – и отвоюем деревню!» – воскликнула она тогда с надеждой.

На мгновение замолчав, Мейнильд, задумчиво кивнула и, больше ничего не сказав, вышла. Фрейя же, не получив запрета и оставшись при своем, продолжила в том же духе. Этот эпизод ее ославил и дошел даже до принцессы, но после признания Львиным Сердцем все вопросы к Фрейе отпали.

Сегодня с утра она проснулась в волнении: предстояла первая настоящая миссия, причем вдали от Академии, и унять сердцебиение не помогали даже воспоминания о реальных и намного более серьезных боях. Мало того, что выезд – так еще и его цель: какая ответственность сравнится с защитой самой принцессы? Нервно оглядываясь по сторонам, она подозревала засаду даже в колышущейся на ветру невысокой траве.

Мейнильд волновалась не меньше, но лучше держала себя в руках. От ее пронизывающего взгляда не укрылось ничто: она успевала поглядывать и по сторонам, и даже позади себя.

Фрейя, что с тобой? – наконец не выдержала и спросила она, в очередной раз обернувшись.

А? О… Да? Да! – залепетала она, еле выйдя из ступора.

Ты что такая напряженная? – резко бросила Мейнильд.

Я не… напряженная, – последовал ответ дрожащим голосом.

Остальные всадники тихонько захихикали. Один Бреттон, хоть и нашел все это невероятно смешным не меньше остальных, все же сумел сдержаться и не расхохотаться. Сам пройдя тот же кровавый путь со стражей Бучче и сражения с немертвыми, он видел, что они с Фрейей