Постепенно они уменьшаются, становятся как бы плотнее и к концу десятого дня превращаются в янтарные конусы, значительно более крупные, чем взрослые особи. Через два месяца и несколько дней они достигают вершины своего развития, суживаясь до размеров остальных. К этому времени они уже полностью походят на своих собратьев и могут менять цвет и форму в зависимости от времени дня или по собственному желанию. Несколько дней спустя границы владений ксипехузов расширяются.

Когда приближался этот опасный момент, я подстегивал моего славного Куата и разбивал лагерь подальше от леса.

Трудно сказать, есть ли у ксипехузов органы чувств. Но что-то их наверняка заменяет.

Они легко различают издалека животное или человека; отсюда следует, что их органы наблюдения, пожалуй, даже лучше наших глаз. Я ни разу не замечал, чтобы они путали растение с животными, даже когда игра света между ветвей, окраска или положение предмета вводили в заблуждение меня самого. Они очень хорошо ощущают размеры; когда нужно сжечь птицу, с этим легко справляется один ксипехуз, но когда попадается более крупное животное, вокруг него собирается десять, двенадцать или пятнадцать ксипехузов – ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы испепелить труп. Способ их нападения на людей говорит о том, что у них помимо чувства есть и разум, в чем-то схожий с разумом человека, ибо ксипехузы почти не трогают женщин и детей, однако безжалостно уничтожают воинов.

Теперь самое важное: есть ли у них язык? Без малейшего колебания я отвечаю: “Да, есть”. И состоит он из знаков, из которых я кое-что смог расшифровать.

Если какой-нибудь ксипехуз желает поговорить с другим, он направляет лучи своей звезды на товарища, и тот сразу их ощущает. Если спрашиваемый в это время двигается, он замирает на месте и ждет. Говорящий быстро чертит лучом своей звезды на собеседнике – с любой стороны – короткие световые рисунки, которые светятся какое-то время, а потом тускнеют.

После короткой паузы следует ответ. Замыслив нападение или засаду, ксипехузы всегда использовали рисунок.

Когда речь шла обо мне (а это случалось часто, ибо ксипехузы прилагали немало усилий, пытаясь уничтожить моего славного Куата и меня), они обменивались знаками. Обычным знаком призыва был такой рисунок:

На него всегда отзывался тот, кому он был послан. Когда ксипехузы хотели собраться вместе, я наблюдал рисунок, в котором слились очертания всех трех форм, которые они могут принимать:

Ксипехузы обмениваются и более сложными знаками, не относящимися к действиям, похожим на человеческие: смысла их я так и не понял. У меня нет сомнений в том, что они способны мыслить отвлеченно, как и люди, ибо они могут часами стоять и переговариваться друг с другом, явно обмениваясь мыслями.

Моя долгая жизнь вблизи ксипехузов помогла мне, несмотря на их постоянные перевоплощения, узнать некоторых из них поближе, подметить их особенности и даже что-то вроде разницы в характерах. Надо сказать, что уловить различия между ними может лишь упорный и зоркий наблюдатель. Я отличал молчаливых, которые никогда не рисовали слов, от неугомонных ораторов, писавших длинные речи, внимательных – от болтунов, перебивающих друг друга. Некоторые любили уединение, другие явно стремились к обществу себе подобных, жестокие постоянно преследовали животных и птиц, а добрые часто оставляли их в покое. Разве это не признак развитой жизни? Разве не столь же разнообразны поведение, ум и характеры людей?

Ксипехузы занимаются воспитанием молодых. Сколько раз случалось мне видеть, как старый ксипехуз, сидя среди множества юных, показывал им знаки, которые те воспроизводили один за другим. Если же они делали ошибки, он заставлял их начинать сызнова.

Обучение юных ксипехузов больше всего привлекало меня, занимая мои мысли в бессонные ночи. Я чувствовал, что именно эти уроки на заре жизни молодых могут приоткрыть завесу тайны – вдруг блеснет неожиданная мысль и выхватит из глубокого мрака какой-нибудь кусочек целого! Не отчаиваясь, я долгие годы исподтишка следил за такими уроками, пытаясь истолковать виденное. Не раз мне казалось, что я ухватил смутную суть природы ксипехузов, их сверхосязаемую сущность, но она так и осталась недоступной для моих скромных способностей.

Я уже говорил, что долгое время считал ксипехузов бессмертными. Но мне довелось видеть, как они гибли в схватках друг с другом. Нужно было скорее найти уязвимое место ксипехузов и оружие против них, ибо, выйдя из леса Кзур на юг, север и запад, они двинулись по долинам к восходу солнца. Ксипехузы угрожали вскоре вытеснить человека с обжитых им земель.

Я вооружился пращой и, как только какой-нибудь ксипехуз оказывался неподалеку, целился и метал в него камень. Но хотя я попадал в них и даже в их звезду, все было тщетно. Они явно чувствовали себя в безопасности и даже никогда не увертывались от моих снарядов. После месяца бесплодных попыток мне пришлось признать, что праща пользы не принесет, и я ее оставил.

Тогда я взял в руки лук. Ксипехузы испугались первых же стрел: они увертывались, стараясь не оказываться на расстоянии выстрела. Семь дней я пытался поразить хотя бы одного ксипехуза На восьмой день несколько существ, видимо увлеченных охотой, пронеслись вблизи от меня, преследуя газель. Я выпустил несколько стрел, но безрезультатно: ксипехузы рассыпались в разные стороны, а я стал гоняться за ними, растрачивая свои боевые запасы. Но едва я выпустил последнюю стрелу, как они начали быстро окружать меня с трех сторон. Только невероятная скорость моего храброго Куата спасла мне жизнь.

После этого случая я исполнился веры и… сомнения. Целую неделю я провел в глубоких размышлениях: мои мысли занимала одна тайна, она отгоняла сон, заставляя меня страдать и радоваться одновременно. Почему ксипехузы так боялись моих стрел? Ведь многие попали в тех, кто охотился, но ни одного из них не поразили насмерть. Я знал, что мои противники умны, и не думал, что их охватывает ужас без особых причин. Нет, как раз все говорило за то, что в определенных условиях стрелы очень опасны для них. Но в каких условиях? Где их уязвимое место? И вдруг истина открылась мне надо попасть в звезду! Целую минуту страстно и слепо я верил в это. А потом сомнения вновь овладели мною.

Разве я уже не поражал эту цель камнем? Почему же стрела должна быть счастливей?

Стояла глубокая ночь, над головой чернела неизмеримая бездна, в которой мерцали рассыпанные огни. А я думал, охватив голову руками, и думы мои были мрачнее ночи.

Где-то рычал лев, по равнине носились шакалы. Но вот неясный свет надежды вновь забрезжил в моей душе. Может быть, камень пращи больше звезды Ксипехузов? А цель надо пронзить острием? Тогда их страх перед стрелой понятен…

Вега медленно вращалась вокруг полюса, близилась заря, и усталость на несколько часов замедлила бег моих мыслей.

И снова с луком в руках я преследовал ксипехузов в их собственных владениях, насколько позволяла осторожность. Но они избегали меня и держались в отдалении. О засаде я и не думал, ибо их способ наблюдения позволял им обнаруживать меня за любым укрытием.