Я хлопнула лапой по груди, но спохватилась, что во сне все иначе.

– Ну да… теперь артефакты не то что внутри, а… они сами, да? И я брала их в руки. Но… Эдди тоже брал! И Чарльз. И…

– В них нет нужной крови.

– А во мне есть?

– Именно. И кровь. И Дар. Все совпало, – снова разулыбались они. Да так предовольно, что прямо тянуло хвостом по мордасам приложить, чтоб довольства, стало быть, слегка поубавилось. Но я сдержалась. – То есть… я стану драконом?

– Возможно. Сила подобна воде. Сквозь песок она пройдет, а в земле породит жизнь. И чем та обернется? Как знать.

– Смотрю, годы заточения пошли тебе на пользу, – фыркнул Эрханен, выдохнув клубы пара. – Ты думать начал.

– Ладно. – О том, стану ли я драконом, подумаю позже, в обстановке более подходящей для размышлений. Взгляд же мой снова остановился на дирижабле, который медленно полз к отрогам гор. – А со Змеенышем что? Он тоже… умел становиться драконом?

– Он хотел.

– И… нашел, да? Городов шесть, артефактов три. Еще где-то три оставалось?

– Один. – Черный дракон посерьезнел. – Два я потратил, прежде чем понял, что делать. Еще два ушли на камни жизни для племен. Один спрятал мой брат. И да, тот человек нашел оставшийся источник. И в его крови тоже гуляло эхо Силы.

И потому Уильям Сассекс – младший стал преображаться.

– Сила эта откликнулась, но он решил избрать быстрый путь, – продолжил Эрханен. – И не справился.

– Его тело было слабым.

– И разум. Разум всегда ломается раньше тела.

– Но его кровь, – Кархедон посмотрел мне в глаза, – она будет иной.

– То есть… – Я похолодела. – Августа родит… дракона?

– Того, кто сможет стать драконом.

– И… я?

– И ты.

– И с нами вы вернетесь? В этот мир?

Твою ж мать! Безумные, одержимые жаждой крови твари, чешуйчатые и клыкастые, а еще способные внушить любовь самим своим видом, появятся на земле?

И я буду такой тварью?

Я и… ребенок Августы? Наши дети?

– Успокойся. – Кархедон вздохнул, и меня окатило горячим паром. – Наше время давно ушло. Еще немного, и пространство истощится, а мы получим свободу. Мы уйдем.

– Куда?

– Туда, где миров много, и, возможно, в одном из них нам будет позволено обрести плоть. Или родиться заново. Так порой случается.

– А… мы?

– А вы останетесь. И то, какими вы будете, зависит лишь от вас.

– А если я выкину? Флакон? И… коробку? Сожгу? Развею пепел? Что тогда?

– Ничего.

Поздно, значит? Их Сила… во мне? И в моих будущих детях? И… и если то, что я видела, правда, то не лучше ли вовсе этим детям на свет не появляться?

Мне страшно! Видят боги, до чего мне страшно.

– Когда-то давно, – заговорил Кархедон очень мягко, с нежностью даже, как мне показалось, – когда мир был молод, и мы тоже, мы были другими. Мы слышали этот мир. И пытались сделать его лучше.

– А… мы?

– Я не знаю, что будет с тобой, проклятая. И с твоими детьми. С тем, какими станут их дети, и дети их детей. Это слишком сложно и далеко даже для нас. И для тебя. Но лишь тебе решать, что делать дальше.

Черный дракон склонил голову.

– Не спеши, – сказал он. – Когда будешь решать.

– Почему?

– Вы в какой-то мере мои дети. И вы тоже льете кровь. Много крови. Разве нет? Вы убиваете подобных себе. И не подобных себе. Вы терзаете мир. Вы тянете из него силы. Но значит ли это, что вас нужно уничтожить?

– Я… не знаю.

– Никто не знает. В том-то и дело. – Дракон протянул морду и коснулся моей шеи. Его дыхание было горячим. – Никто и никогда не знает…

То есть решать мне?

Только мне?

Я не хочу! Скажите, что есть знамение, предсказание, что мир рухнет в бездну… или не рухнет. Что звезды приказывают. Что… Но я не хочу решать сама!

А они смотрят.

– Город, – тихо напомнил Кархедон.

– Еще и город?

Я тут с будущим мира пока не разобралась.

– Мы уйдем, но тени останутся. Они не опасны для дракона.

– И что с ними делать?

– Что захочешь. Считай, это твое наследство.

Ну, если не опасны для дракона… И если вспомнить, сколько там золота, да и не только золота… Эдди еще про артефакты рассказывал. Хотя эти штуки лучше бы оставить прошлому.

– Я же говорил, умная девочка, разберется. – Кархедон потянулся ко мне. А я к нему навстречу. Странно касаться чужой чешуйчатой морды.

Рукой.

Я снова человек. Хрупкий и ничтожный перед этим зверем. Но сердце болит не от страха, а от понимания, что вижу его в последний раз. И чувствую ладонью жар, исходящий от чешуи.

– Не бойся. – Его голос звучит в голове. – Что бы ни происходило, не бойся.

– Драконы не боятся. – Черный не менее горячий.

– Я не боюсь, – всхлипываю я.

И вытираю глаза.

Драконы не боятся. И не плачут. Наверное. Я многое знаю о драконах. Достаточно, чтобы улыбнуться и сказать:

– Легкого вам неба…

А потом я проснулась. В слезах. И с тянущей болью в сердце. Но она скоро прошла. Я ведь не одна. Чарли вернулся. Лег, правда, поверх одеяла, обнял меня и лежал. И… не спал.

– Опять? – шепотом спросил он.

А я кивнула.

– В последний раз. Так сказали. Они уходят.

– А ты плачешь?

– Я… дура, наверное, сентиментальная. Но мне их жаль. Привыкла. А они уходят. Но так надо.

– Не дура.

Хорошо, когда муж не считает тебя дурой. Я так думаю. Шмыгнув носом, я уткнулась в его плечо. И долго так лежала. Наверное, целую вечность. Ну или пару минут точно.

– Прости, – тихо-тихо произнес Чарльз.

– За что?

– За то, что бросил.

– А ты бросил? – В груди сжался ком.

– Нет. Просто… Августа. Ей сложно сейчас. Она совершенно запуталась.

А еще она родит дракона.

И я, если вдруг будут дети. А дети будут. И… как сказать? Или пока не говорить? В конце концов, она же еще не родила. И мало ли что случиться может.

Думать о таком мерзко.

А не думать не получается.

Лежу.

Дышу.

– Я тебя люблю. – Это тихое признание окончательно разрушило мой сон.

– Любишь? – Я повернулась к Чарли. В темноте лица не видно, но мне и не нужно.

– У тебя глаза стали совсем золотыми.

– Это плохо?

– Это не имеет значения. На самом деле неважно, какого цвета у тебя глаза. Или волосы. И… вообще. Я люблю тебя всю, от макушки до пяток. И пятки тоже люблю. И то,