Шрифт:
Закладка:
— О господи! Без предупреждения! Антон, гости!
Появилась мужская физиономия с усами. После короткого рассматривания приехавших Антон Сергеевич Голуб сообщил:
— Спускаться я не буду, потому что в пижаме. Отпуск завершаю. Шагайте вон по этой боковой лестнице, тут такая дурацкая архитектура.
По жидким ступенькам гости поднялись на второй этаж. Варфоломей сразу оробел при виде большого цветастого ковра на полу. Однако вскоре робость прошла. Когда Алексею было сказано хозяином, что «ни в жисть бы тебя не признал», а тот отрекомендовал Варьку как родного брата Ивана Мойсеновича, Антон Сергеевич сказал:
— Ты, хлопец, со своего старшого и бери пример. Ванька сроду не спасует ни перед какими коврами. Он в сорок четвертом добрался до самого Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, начальника всех белорусских партизан. Тот уже первым секретарем ЦК был в Минске, а ковры там, думаю, побольше этого. Так наш Иван протопал по ним мимо всех помощников и секретарш и предстал, как был, в прожженной телогрейке перед очами нашего дорогого партизанского генерала. Спросите, по какой надобности? А кровно оскорбился, что его друга забыли внести в наградной список.
Попутно гости узнали, что смутивший сельского хлопца ковер — всего лишь лотерейный выигрыш Славки. («На милицейскую зарплату разве купишь, а Мирослав потянул однажды в парке билетик на счастье — и на тебе!»)
Далее гости еще узнали, что в свой отпуск Антон Сергеевич с семейством собирался навестить Ивана и Соню с Дмитрием, да вот приболел, а между тем есть там у него коллега, младший лейтенант Горакоза, великий рыболов, и звал он Антона голавлей ловить на рассвете, гарантировал дюжину рыбин за полчаса.
Варфоломей взглянул на Алексея: говорить — нет? Тот пожал плечами: наверное, говорить, в милиции не слабонервные служат…
— Антон Сергеевич, — насупился Варька. — Айвенго подождать придется с голавлями. В больнице он. Раненый.
Выслушав рассказ о вчерашнем происшествии, Голуб печально посвистел:
— Ну, дела там у вас… Значит, тем более поеду. Сейчас уже в командировку. Не поймали, выходит, того уголовника?
Алексей осторожно сказал:
— Вероятно, там не просто уголовщина. Впрочем, я не уполномочен. Митя приедет, он расскажет.
— Так-так. Понятно. — И долго не возвращалось к Антону Сергеевичу хорошее настроение.
Алексей полюбовался цветной фотографией бравого воздушного десантника, узнал Михася по упрямому квадратному лбу под пилоткой и с удовольствием выслушал сообщение Татьяны Григорьевны, что возможен скорый приезд приемного сына во внеочередной отпуск.
— Да-да, — рассеянно подтвердил отец. — От командования части пришло письмо с благодарностью. Что-то учудил в небесах Михась. Кажется, принял на свой парашют другого солдата; у того не раскрылся этот чертов зонтик. Не люблю я их профессию. За миллион не полезу на облака.
— Вы ему не верьте! — возмутился Мирослав. — Он сам прыгал. Или ты врал, папка?
Антон Сергеевич прикрыл ладонью рот сынишки.
— Нельзя так отцу говорить. Не столько я прыгал, сколько меня спихнули без всякой церемонии. Костры, видишь ли, появились под крылом. Ну и штурман меня, мягко говоря, в поясницу… без предупреждения… А может, я хотел «Отче наш» прочитать перед этим? Не шутейное дело — скакать в темноту вниз головой, а потом целый километр болтаться на каких-то веревочках. Нет, я уж лучше по матушке-земле…
Алексей подумал, что для него сейчас удачный момент тоже пройтись по матушке-земле, то есть по улицам города. До обеда явно далековато. Хозяева не стали его удерживать.
— Варфоломей, пойдешь со мной?
— А то нет!
Перед уходом Алексей поинтересовался: не встречался ли Михась до ухода в армию с неким Станиславом Мигурским, здешним пареньком, их ровесником? И что вообще о таковом известно? В редких письмах Алексею Михась только два раза упомянул о Стасе: выздоровел, учится, живет там же.
Антон Сергеевич поразмышлял:
— Вообще-то к Михасю заходило много дружков, но Мигурского я не помню. Хотя фамилия мне известна. А! Однажды Михась рассказывал, что катался с ним на пароходе. А почему именно на пароходе — не знаю.
Они вернулись в городской центр, прошли мимо костелов на площади, и многое Алексей здесь не узнал. На высоком берегу стояли многоэтажные корпуса каких-то предприятий, еще в строительных лесах. Прохожий сообщил: сооружают камвольный комбинат.
— Что это такое — камвольный? — спросил Варфоломей.
— Материю будут делать. Для костюмов и пальто, — пояснил Алексей, а сам впился глазами в Замковую гору, где было пережито довольно жуткое приключение с парикмахером Петуховским.
Надо бы и в музей зайти, — интересно, жив ли тот милый старичок экскурсовод, — но маловато времени. Ему все-таки хотелось разузнать о Стасике.
Снова прошагали мост, за рекой Алексей без труда нашел улицу, где стоял бывший особнячок Шпилевских.
— Знаешь, Варфоломей, в этом дворе, вон под тем сарайчиком, есть тайное подземелье. А от него идет подземный ход.
— Что я — маленький? — шмыгнул носом Варька. — Сказки из кино рассказываешь…
— А вот и не сказки, — воодушевился Алексей, но вдруг замолк.
Из дому вышел и направился по дорожке к калитке худощавый невысокий парень в тельняшке и необъятных брюках клеш. Он на ходу что-то дожевывал и потому обратился к пришельцам так:
— Гам гого?
Алексей прищурился. Голос, конечно, не тот — мужественный голос. Усиков тогда тоже, конечно, не было. Но глаза-то годам не подчиняются. Вот они, те самые, карие и мохнатые.
Алексей скорчил свирепую рожу:
— Гам не гого, а возвращай раков, которых добрые люди тебе одолжили в больнице. Ишь, исцелился, усы завел… Может, и «Яблочко» пляшешь?
…Варька решил, что назревает драка. Алексей и неизвестный матрос сшиблись в жестоком объятии. Варфоломей тоскливо оглянулся на пустынную улицу: сам-то не разнимет этих дубин, но тут услышал почти всхлипывающее:
— Лешка, дружище, какими судьбами?!
— Здорово, морской чертушка. Ты и вправду, Стаська, здоров?
Варька всмотрелся в эту сцену, плюнул и бесцеремонно отправился во двор поглядеть на таинственный сарай с подземельем. Пока эти будут там по-девчоночьи обниматься…
Они больше не обнимались, а просто не могли наговориться. Сейчас им казалось, что месяц, который они прожили вместе шесть лет назад, был целой эпохой в их жизни. Уму непостижимо, сколько событий тогда вместилось в тридцать дней.
Потом Станислав рассказал, что второй год после школы работает.
— Здоров-то я здоров, но в армию все-таки не берут пока. Пошел в пароходство: спрашиваю, нужны вам городские чемпионы по плаванию? Отвечают, что им нужны чемпионы палубу драить и на вахте ночью торчать, когда лесовоз через мели идет. В общем, поступил матросом. Доволен. Главное, что при Немане. Ну и заработок — дай боже. Мотоцикл купил, женился.
Алексей, как маленький, раскрыл рот. В сознании
