Военный совет

С утра Филипп намеревался посетить родовые владения вблизи Пеллы, Олимпиаде обещал, что возьмёт её с собой. Он хотел давно посетить места, связанные с детством, и вот выпал случай показать молодой жене родительское имение с садом, ухоженными полями и виноградником. Побродить среди древних оливковых деревьев, поздороваться с кипарисами и священными тополями. Филипп вдруг захотел провести время с молодой женой в блаженном покое, принадлежать ей, обладать ею, ощутить неведомое раньше чувство покоя и уединения. Предупредил Антипатра и Хейрисофоса, чтобы не беспокоили по пустякам.

Филиппа уже собиралась в дорогу, как его оповестили, что от Пармениона примчался гонец. Ознакомившись с депешей, Филипп вошёл в покои супруги.

– Дорогая, вынужден огорчить тебя, но я отменяю наше с тобой маленькое путешествие. Срочные дела. Приходится вернуться к войску, оставить Пеллу, а надолго ли – покажут обстоятельства.

Поцеловал погрустневшую супругу и решительно направился к выходу.

* * *

Антипатр с полководцами и военными советниками ожидали царя в мегароне. Разместившись на дубовых скамьях, негромко переговаривались. Увидев Филиппа, встали, приветствуя:

– Хайре, царь!

Филипп занял место на троносе и начал с того, что зачитал сообщение Пармениона, краткое и обстоятельное, как обычно:

«Парменион приветствует царя Филиппа! Дарданы, пеоны, япиги, либурны и далматы и прочие племена мной замирены, они больше не станут тревожить Македонию. Филипп, зайди с войском с востока, и мы покончим разом с мятежными иллирийцами и фракийцами. Сейчас самый удобный момент – Афинам сейчас не до Фракии, они воюют на Пелопоннесе, а Фракия без Афин не устоит перед Македонией. Не промедли, не упусти время! Будь здоров!»

Царь внимательно посмотрел на военачальников. Что скажет Пердикка, неудержимый в бою командир? А неразговорчивый командир Мелеагр, у которого бывает немало неожиданных предложений? Черноглазый Аттал, лихой военачальник и неудержимый в застолье, возможно, промолчит, чтобы не попасть впросак. Мудрый Кен и хитроватый Алкимах – они обязательно скажут, как думают. Птолемей, сын Лага, властный, но думающий командир с сильной волей – обязательно придумает какую-нибудь военную хитрость, стратегему…

Никто не спешил с высказываниями, но Филипп быстро прервал молчание:

– Что решим, друзья? Полисперхонт, ты у нас самый мудрый – с тебя и начнем!

Не глядя на царя, поскольку знал, что будет говорить не совсем то, что от него ожидают, убеленный сединами командир конницы произнёс:

– Царь, наша армия не настолько сильна, чтобы начинать большую войну с Фракией. До этого мы сражались на фракийской земле с греками, побеждали их, но потому, что имели дело с ополчениями их городов. У нас нет пока армии, способной успешно воевать, как это делает войско под командованием Пармениона, обновлённое и подготовленное. Мы продолжаем набирать свою армию из крестьян; они храбры, нет слов, но нужно время, чтобы обучить их сражаться. Нет, царь, ощутимых побед над фракийцами мы сейчас не добьёмся, но афинян раздразним, что очень опасно для Македонии!

Филипп ни одним мускулом на лице не выдал отношения к словам Полисперхонта. Он перевёл взгляд на Антипатра – что он скажет. Тот начал говорить чуть ли не с гневом:

– Что я слышу, Полисперхонт! Ты сомневаешься в храбрости наших воинов? Амфиполь мы взяли? Взяли! Где были Афины? Молчали и до сих пор не лезут к нам с вопросами, почему мы там оказались. Это говорит о том, что афиняне, если не слабы, то не уверены сейчас в своих силах. В этом залог нашей победы во Фракии, Филипп.

Аттал и Пердикка дружно поддержали Антипатра, а Кен, Алкимах и другие командиры – Полисперхонта. От взаимных упреков в кабинете становилось шумно. Почувствовав, что совет военачальников грозит превратиться в ссору, Филипп поднялся с места. Шум утих.

– Я уважительно отношусь к Полисперхонту, принимаю его сомнения. Согласен с Антипатром и другими командирами, которые уверены, что Македонии пора уже не опасаться врагов. Действительно, наши воины достаточно храбры, у них мудрые военачальники, чтобы доказывать врагам своё превосходство, и мы это делаем пока на своём поле влияния – на севере Греции. После Амфиполя нам открылись торговые морские пути, но преградою продолжают быть Потидея, Анфемунт и Метона – города греков, зависимые от Афин.

Филипп сделал паузу и выжидательно посмотрел на собравшихся членов совета. Ему было важно знать их отношение к нему как к стратегу. Было видно, что он подбирал нужные в этой ситуации, убедительные слова:

– Да, мы не будем начинать войну ни с Фракией, ни с Афинами, не будем рисковать жизнями соотечественников. Но мы их всё равно одолеем, иным способом…

Военачальники, удивлённые неожиданным оборотом, замерли.

– Мы их одолеем, – повторился Филипп, – но не македонскими мечами, а… золотом! Да, золотом! Где мышь не проскочит, там пройдёт осёл с мешками золота!

Послышались удивлённые голоса:

– Царь, у тебя есть столько золота? Его нет, чтобы собственную армию оснастить всем необходимым. Где взять его?

– Вы спрашиваете, где взять золото? – воодушевился Филипп. – Совсем недалеко от Македонии, на Пангее есть рудники, где добывается золото. Их там много, запасы большие. Рудники нужно захватить, но быстро, прежде чем Афины узнают об этом. Тогда афиняне не успеют помочь своим союзникам во Фракии. Вот решение проблемы. У кого из вас есть другие соображения?

Судя по лицам военачальников, никто возражать не собирался. Это порадовало Филиппа. Один только тимфайец Андромен высказался нерешительно:

– Но, Филипп, к Пангею идти сквозь земли сапейские, а сапеи – самое воинственное из фракийских племён. За ними медийцы. Для македонян поход за пангейским золотом не покажется прогулкой.

– А кто говорит, что война – прогулка или развлечение? – завёлся Филипп, гневно сближая брови к переносице. – Победы достаются ценою жизней и кровью храбрецов, рядовых воинов и командиров. Но чтобы женщины проливали меньше слёз из-за гибели мужей и сыновей своих… – Филипп опять оглядел военачальников. – У меня есть к вам предложение.

Лица у военачальников опять вытянулись, но они уже были готовы к любому решению своего неуёмного царя.

– Можно добиться меньших потерь наших воинов в боевых сражениях, если научить их военному искусству в тренировках и учебных походах, – веско проговорил Филипп. – Чем больше пота в учении, тем меньше потерь в бою. Вот почему, мои командиры, я объявляю с завтрашнего дня сбор для всех родов войск. Посмотрим, на что способен македонский воин. Только, когда убедимся, что он может преодолевать трудности, гораздо большие чем в предстоящих сражениях, и каждый из вас будет уверен в своих воинах, мы выступим к