Москву, то наша авиация будет бомбить Берлин. Я долго не мог понять, зачем понадобилось отвлекать наши дальние бомбардировщики от более важных целей: узловых железнодорожных станций, складов и так далее. Особенно с учётом того, что часть машин не вернулась с задания. Военной необходимости в этом не было, несколько бомб, наугад сброшенных на большой город, не могли нанести противнику ощутимого ущерба. И только сведя воедино и осознав изложенное выше понял – это была демонстрация реальности угрозы химической атаки на немецкие города. Абзац.

Рекомендации. Я полагаю, что в данной проблеме ничего изменять не надо. Пусть всё идёт так, как идёт. Конец документа.

– Люся, раз начальство просит, давайте немедленно расшифруем и распечатаем эту записку.

Пока Люся перепечатывала текст стенограммы, появился Крымов. Он вручил Меньшову бумагу с подпись и печатью, отпечатанную на машинке на бланке комиссариата:

– Ты выяснил, где находится призывной пункт? Отлично. Быстро иди туда и забери этого человека в распоряжение нашего отдела кадров. Тут всё написано. А в отделе кадров уже всё знают. Не забудь взять у них бумаги, что товарищ призван в армию, а не пришёл с улицы.

– Так точно, – Игорь взял бумагу, надел фуражку и отправился выполнять задание.

– Ну что, пойдёмте поедим?

– Нам надо срочно закончить с этой бумагой, её ждёт товарищ Меркулов.

Крымов слегка удивился, но уточнять ничего не стал и сел за свой стол.

Как только Люся и Сергей Петрович закончили, они пошли в столовую, попутно занеся три экземпляра записки Жаткину. На обед взяли суп молочный рисовый (Сергей Петрович взял бульон и пирожок с мясом), говядину, тушёную с картофелем по-домашнему и чай, а пирожки с курагой брать не стали, заменили их принесёнными с собой домашними эклерами. Ели, как обычно, не спеша, но молча. После обеда Крымов пошёл в КЭЧ, а Сергей Петрович и Люся вернулись в комнату.

– Что-то мне настроение диктовать сбили. Давай закончим утренний материал.

Пока Люся печатала и перепечатывала текст, а Сергей Петрович его проверял, зашёл Жаткин и сразу махнул рукой:

– Сидите. Товарищ Рябов, по поводу Вас принято решение, что присягу Вам принимать не надо, но в документах будет записано, что Вы её приняли сегодня, первого июля. Звание Вам присваивается младший лейтенант госбезопасности. Чтобы было понятно. Сейчас армейский старший лейтенант носит три кубика. У медиков три кубика – это старший военфельдшер, вроде не соответствует образованию. А военврач третьего ранга – это уже шпала, вроде как повышение в звании. А в госбезопасности три кубика – это младший лейтенант. Вот и будете младшим лейтенантом госбезопасности. Формы без сапог для Вас не придумали, но Вы можете ходить в штатском. Причём это не индивидуальное разрешение, здесь почти все могут ходить на службу в штатском, просто мало кто этим пользуется. Завтра, после того, как получите новое удостоверение, получите и личное оружие, если будете ходить в штатском, придётся носить какую-то куртку, чтобы можно было под неё одеть кобуру скрытого ношения. Без оружия ходить запрещаю. К Вам, товарищ Звягинцева, это тоже относится. Вот новое требование для вещевого склада, требование на оружие выдам завтра. И следите за часами, туда лучше не опаздывать.

– Да, спасибо, мы почти закончили.

– Тогда занесите по дороге.

Закончили они минуты через 3-4, сложили документы в сейф, 3 экземпляра записки отнесли Жаткину и пошли вдвоём искать вещевой склад. Но на лестнице встретили Меньшова и он вызвался показать дорогу. А заодно и присмотреть за безопасностью, но об этом он не сказал.

Склад находился в подвале главного здания, около него стояла небольшая очередь людей в штатском. Каждые 2-3 минуты из склада выходил человек и проходил в дверь напротив. Оказалось, что там организованы комнаты для переодевания, одна для мужчин, вторая для женщин. Мужчины несли в одной руке набитый вещмешок, а в другой кирзовые сапоги, у женщин все вещи помещались в вещмешке.

Очередь двигалась быстро и почти ровно в 16:00 они вошли в цейхгауз, сначала Люся, потом Сергей Петрович. Оказалось, что в сам склад им проходить нельзя, посетителей пускали только в комнату, разделённую прилавком на 2 части. За прилавком, у ближнего его конца, стоял стол, а за ним сидел человек с ромбом в петлицах. Взяв у Сергея Петровича требование, он что-то записал в журнале, заставил Сергея Петровича в нём расписаться, отдал требование подошедшему кладовщику, сделал запись в ещё одном журнале (Сергей Петрович расписался и там), заполнил какой-то бланк и отдал его Сергею Петровичу.

– Это временное разрешение на ношение формы. Получите удостоверение – уничтожьте.

Отойдя от клерка, Сергей Петрович осмотрелся. Пунцовая Люся уже стояла около прилавка и, судя по всему, принимала вещи. Справа от неё тем же занимался мужчина в заляпанной краской рабочей спецовке, место слева пустовало. Сергей Петрович подошёл к нему и встал в метре от прилавка. Менее чем через минуту из внутренней двери вышел кладовщик в чине кандидата и, посмотрев на Сергея Петровича, сказал:

– Рябов? Подходите. У Вас какой размер обуви?

– Сорок три – сорок четыре, зависит от колодки.

– Покажите, – и перегнулся через прилавок.

Сергей Петрович поднял ногу и поболтал в воздухе новоприобретенной парусиновой туфлей. Потом, вспомнив похожий эпизод в американском обувном магазине, повернулся спиной и показал подошву.

– Действительно ни то, ни сё, – проворчал кладовщик и ушёл в глубину склада.

Вернулся он минуты через три с парой яловых сапог (Сергей Петрович порадовался, что смог отстоять своё офицерское звание), положил их рядом с остальными вещами, сноровисто проткнул в петлицах, уже пришитых к гимнастёрке, по три дырки, закрепил в них кубики и стал составлять опись. Каждую вещь он называл вслух и, записав её в список, отдавал Сергею Петровичу, а тот убирал в вещевой мешок. Сразу стало понятно, что вогнало Люсю в краску – в комплект формы входило нижнее бельё. И даже если это было женское бельё, а не мужские кальсоны, как в знаменитом фильме про женское подразделение на войне (Сергей Петрович никак не мог вспомнить, это был «Небесный тихоход» или «А зори здесь тихие»), всё равно, получать его надо было из рук мужчины.

Закончив составлять список, кладовщик дал Сергею Петровичу его подписать, помог завязать вещмешок и пошёл к письменному столу за следующим требованием. Взяв вещмешок и сапоги, Сергей Петрович сразу понял, что нести сапоги на квартиру в руке будет неудобно и отказался от мысли не переодеваться в форму, а одеть, для фотографии, гимнастёрку поверх футболки. Поэтому он, кивнув всё ещё стоявшему в коридоре Меньшову, пошёл в мужскую