Просидел, как дурак в деревне. И что в итоге?

На колу мочало – начинай сначала. Единственная радость – со старухой повезло. Железная бабка, и, как ни странно, довольно равнодушный к другим Виктор, к ней испытывал теплые чувства.

Шел, глядел вокруг. Поневоле завидовал. Живут же люди!

Вон – кофе пьют на открытой веранде. Смеются!

Сволочи. Поели бы щей из крапивы с вискасом!

В номере, когда вернулся – удивлен был тем, что бабка завалила весь столик бумагами и что-то увлеченно писала и считала. Глянула отсутствующим взглядом, механически кивнула – видно, что вся она не здесь, а в своих мыслях – и опять зачиркала карандашиком. И полночи так проработала. Прям Ленин в разливе!

Утро началось было хорошо – с кофе, а вот дальше пошло вверх дном, когда заехал в больницу. Зашел в палату, так как узнал, что уже с ним поработали лекаря и немного вздрогнул, увидев, что у постели бандита сидит самый настоящий мент в погонах и с диктофоном.

Оппаньки, менты!

Аккуратно прикрыл дверь.

Огляделся в пустом коридоре.

Бежать?

Стоп!

А чего испугался-то? Удрать сейчас – остаться без пулемета и с черным пятном на репутации. Радиосвязь тут сто процентов налажена, даже сто пудов скорее, так звучит весомее. Что могут пришить к делу? Пистолет от убитого мента?

С зомби снял! Свидетелей не осталось. Анклав что-то сообщил? А что? То, что он привел интервентов в бунташную деревню – еще доказать надо! Вот бунт доказывать куда проще, а его участие в виде вождя похода мертвяков – не так-то легко. И Гайка помре. Появившуюся дурную мысль, что придерутся к браконьерству – лося то он завалил без лицензии - выгнал вон из головы. Бред полный.

Открыл дверь и как по тонкому льду подошел к кровати.

Мент оказался молоденькой и даже симпатичной девчонкой. Но форма сильно меняла впечатление.

Поздоровались, представились.

Калган бледный, вспотевший как в бане – на лбу алмазный бисер. И нога на растяжке. Прямо как в кино.

Между тем молоденькая быстро взяла ситуацию под контроль, переговорить с больным не дала и выперла Виктора вон, тут же всучив повестку – явиться к ней в кабинет (ишь, фифа – уже и с кабинетом и визитка с адресом) через полтора часа.

Это понравилось куда меньше. Почему-то вспотел сильно. Не хуже Калгана. Ничего, походит по улочке, придет в себя и будет как огурец. Адрес-то ментовки рядом. Прогулялся до городского пляжа, поглядел на загорающих на песочке. Лежат, сволочи, млеют. Телеса развалили. И бикини на бабах с носовой платочек. И ничего не боятся заразы. Вроде как обдуло ветерком, пообсох, но ладошки мокрые.

А в кабинете потел, уже не переставая.

Потому как фифа стала задавать вопросы совсем не приятные. Гражданин Такой –то (которого он все время звал Калганом, а до имени и не добрался. Потому фамилия незнакомая и звучит в протоколе очень чуждо), показал, что он стрелял в гражданина Виктора (ухо резанула своя фамилия, произнесенная равнодушно-неприязненным тоном, в такой обстановке его по фамилии давно не называли), а также стрелял в опекавшую его гражданку Сякую-то (опять не сразу сообразил, что речь о Гайке). До этого вышеупомянутый гражданин находился в организованной преступной группе, которую гражданин (Виктор опять вздрогнул от своей фамилии) ликвидировал практически в одиночку, при этом совершив выстрел и в гражданина Такого-то, после чего тот стрелял в граждан (совсем неизвестные Вите фамилии). С трудом догадался, что это Джага и как их там еще звали, этих ауешных уродов.

- В соответствии с показаниями гражданина Такого-то, подтвержденных также и возившими вас вчера на место убийства гражданки Сякой-то грузчиками из ООО «Тяни-Толкай» получается, что Вы привезли нам сюда бандита. Зачем? – спросила фифа.

И внимательно посмотрела.

- Лечить… - пожал плечами Виктор. То, что до этого им воспринималось совершенно нормально и логично теперь и в этом месте выглядело какой-то полной бредятиной. Самое паршивое, что он и сам это чувствовал. И обозлился. Потому как опять попал впросак.

- У нас по отношению к бандитам вполне определенное отношение. Да еще и к таким, убивающим направо-налево без разбора – поджала накрашенные губки девица.

- В жизни бывают всякие… коллизии… - выдавил из себя Виктор. Ситуация и впрямь была из рук вон плохая. И да, бесспорно эта дознавательница или следовательница не понимает внутренней логики прошедшего. Какая-то хаотическая стрельба всех по всем. Ногу-то Калгану он сам перебил. После того, как тот ему в спину парой холостых зарядов влупил. Но поди это объясни протокольной девочке.

У нее даже пистоль в кармане какой-то маленький (глаз-то у Виктора уже навострился это замечать по натягу ткани и по тому, как чуточку перекашивает одежду такое даже маленькое оружие – и не на поясе носит, а словно гражданская, по карманам распихала. И небось вся голова кудрявая параграфами и статьями забита, а сама и не стреляла в живых-то! Цаца!

Пришлось объяснять, что за харчи взялся пристроить у себя в деревне чужих никудышников, отбросы негодные, вот и прислали бандосов недоделанных, потому как у него уже одна банда была на счету и расчет был на то, что он и с этими справится. Он и справился, перевербовав одного из новодельной банды. Вот он тут как раз в больнице лечится.

- А с какой бандой и как вы справились до этого?

Час от часу не легче, почему-то очень не хотелось рассказывать про те свои похождения, в которых – и это Витя отлично понимал – выглядел он так себе, не кино снимать. И пуля в ляжке как-то вдруг заныла. Совсем тоскливо стало и от того, что живо вспомнил то промозглое время и тоскливый ужас от понимания того, что сейчас банда приедет в деревню – а он и пошевелиться не сможет… Потом подумал о совсем страшном. Как оно с точки зрения писаных законов выглядит – и предельно дурно стало. Расстрелял в спину – из пулемета! – убегающую бабу, а потом Ирка еще наворочала дел, да еще и раненых добивала… А что – выход! В конце концов чего бы на Ирку и не свалить, как на мертвую? Она же и есть – увы – мертвая!

Он по возможности кратко все рассказал, хотя и тут с неудовольствием обнаружил, что получилось путано и неубедительно. Но растолковал, что покойные дизайнеры были определенно бандой, вооруженной и беспощадной, у него от них пуля в ляжке осталась.