— Это ты от меня бегаешь, - старательно пыхтит мне в пиджак. — Сообщения подсчитал, но хоть бы запятую в ответ — нет, Соня, хрен тебе! Я — эгоист и засранец, я гордый! Ты же заварила, чего мне расхлебывать! Вот и сиди, и думай черте что, а я буду весь такой неуловимый, крутой и бессердечный!

Вот что она снова творит?

Хочу ее как следует тряхнуть... а вместо этого перехватываю за плечи, тяну к себе и жестко, чтобы у нее губы еще недели болели, закрываю ей рот поцелуем, накрепко. Чтобы хотя бы до сегодняшнего вечера у Одувана отпала охота со мной спорить.

Но она и тут перетягивает одеяло на себя: каким-то образом выкручивается, выверчивается, обнимает меня за шею и наклоняет к себе. Приходится основательно согнуться, потому что мелкая пакость дразнит меня языком: проводит по моей нижней губе а потом прикусывает, словно я какая-то провинившаяся конфета.

Все, Ван дер Мейер, признай уже, в конце концов, что тебе приручили. И не умная достойная женщина, а малолетка с целым цирком недрессированных тараканов в голове. Угадай, кому придется перевоспитывать весь этот табун?

— Одуван, — открываю ее от себя, когда она пытается подтянуться, чтобы повиснуть на мне ручной коалой. — Ты же понимаешь, что я тебя накажу?

— Да, - восторженно и бесстрашно кивает она. Вдруг немного прищуривает и, выуживая на свет божий какие-то невероятно женственные чары, подмигивает и мурлычет: - Напугал плохую женщину плеткой и наручниками.

Господи помоги! Она реально хочет, чтобы я затащил ее в ближайший темный угол и как следует трахнул?

— Денис! — Соня так резко окрикивает мое имя, что я не сразу понимаю, что брякнул все это вслух. Судя по ощущению десятков взглядов, сделал это достаточно громко

— Ты покраснела - ловлю ее на смущении.

— А ты совершенно не умеешь владеть собой, - корит она, Настоящая маленькая злюка. Будь мы не в таком людном и правильном месте — уже бы показал, для чего женщинам ногти и зубы.

Что ей сказать? Что меня жутко заводит, когда она ведет себя как маленькая собственница? Что дурею, когда у нее вот так блестят глаза? Что страшно зол на себя самого, потому что не смог простить женщине ее обычные женские страхи и слабости? Или что у меня в машине лежит еще пара таких коробочек с кольцами? По одному на несколько дней вперед, на тот случай, если бы она отказала. Или что я покупал их и впервые в жизни тряся от паники, потому что ни хрена не знал, скажет она «да» или снова придумает отговорку про мою неподходящую репутацию и наши неправильные отношения?

— Пойдем знакомиться с сыном? — во весь рот, до ямочек на щеках, улыбается Соня, и, пихая меня в спину, первым заталкивает в кабинет.

Пока врач рассказывает, что ей делать — куда лечь, как задрать одежду — я быстро осматриваю адскую машину и мониторы в ряд. Такое чувств, что мы пришли запускать в космос очередной ракетоноситель. Потом на живот Соне выдавливают какую-то прозрачную жидкость, она вздрагивает и я тут же оказываюсь рядом.

— Спокойно! — как-то очень подготовлено говорит врач, Видимо, тут не один я такой — неадекватный мужик с комплексом злого самца. — Это просто проводящий гель. Абсолютно безопасно.

Соня тянется ко мне, чтобы взять за руку, пока доктор что-то настраивает, крутит тумблер и прикладывает сканер к Сониному животу. Водит туда-сюда, что-то смотрит на мониторе, что-то снова подкручивает и наводит, пока мы, два идиота, еще крепче сжимаем пальцы в ожидании, когда же нам скажут хоть что-нибудь.

— Это мальчик? — первой рискует Соня, и я зачем-то прижимаюсь губами к ее немного вспотевшему виску.

Пахнет так, что с ума сойти можно. Пахнет моей женщинoй, матерью моего ребенка.

Или даже двух?

— Еще очень маленький срок, - снисходительно, но беззлобно улыбается доктор. Показывает пальцем в темное продолговатее пятнышко. — Ваш ребенок.

Вот этот стручок арахиса в животе Одувана — наш пацан?

Бля, я ведь мужик!

Я не сентиментальная женщина с ПМС.

Но я ни хрена не могу сказать, ни звука проронить, потому что доктор показывает еще одну маленькую точку внутри нашего Ореха — его сердце. Маленькое, но крепкое.

— Все хорошо, - продолжает женщина, пока мы с Одуваном глазеем в монитор как два идиота. Никаких патологий нет, развитие соответствует сроку, через семь месяцев будете держать на руках своего малыша.

Разве так бывает чтобы я, закоренелый и почти оформившийся чайлдфри, вдруг захотел достать машину времени, рвануть в будущее и взять на руки своего ребенка? Прижать их с Одуваном, засыпать всякой романтической фигней, а потом на всю жизнь и от всего мира, спрятать обоих себе за спину.

— По-моему, - сиплым, но счастливым голосом вдруг говорит Соня, - у нашего Вани твои вечно ухмыляющиеся губы.

— Вани? — чуть не икаю я.

— А есть другие варианты, как зарыть топор войны с тестем? — посмеивается она.

Ладно, хорошо, я был не прав.

В ее тараканьем цирке все-таки есть парочка разумных особей.