Шрифт:
Закладка:
Спускался дирижабль настолько быстро, что я подумал было что падает. Присмотрелся, понял — нет, все же снижается. Ускорение происходило с помощью четырех двигателей — сопла которых направлены вверх и горят красноватым огнем, как реактивные. Но, судя по неоновому сиянию красных линий на кожухах, принцип работы иной — похоже опять антиматерия в деле.
От нижней передней части дирижабля вдруг с резким хлопком отделился гарпун, направленно полетевший в сторону причальной мачты. Когда мы подъехали ближе я рассмотрел, что отстрелил дирижабль не гарпун и не якорь, а швартовочный канат с утяжелением на конце. Его сейчас соединили с вторым канатом, что лежал на земле; двигатели дирижабля погасли, начав поворачиваться соплами вниз, а махина теперь опускалась медленнее, притягиваемая к причальной мачте лебедкой.
Вместе с полковником и Мариной, в сопровождении четверки варангов, мы двинулись внутрь мачты. Нет, все же не такая большая как Эйфелева, поменьше. Миновав опоры прошли мы к лифту расположенному в прозрачной трубе. Механизмов подъема я не увидел, но, когда двери закрылись и пол ощутимо толкнул в ноги, понял — поднимали нас сжатым воздухом. Выстрелили капсулой вверх как пневмопочтой. Ускорение оказалось не очень приятным, но все лучше, чем ногами по ступенькам.
Верхняя площадка оказалась поворотной — на выходе из лифта почувствовал, что пол ходит под ногами так же, как поворотный круг на полу сочлененного троллейбуса. Дирижабль был притянут уже почти вплотную, но бросив лишь короткий взгляд на черную махину, я обернулся в сторону монолита. Его границу, как и долину по которой мы недавно ехали, с башни было отлично видно. И еще было видно, что из тумана появляется живая масса атакующей Плети. Зрелище захватывало и впечатляло: первая линия, ограниченная спиралями колючей проволоки, вся чадила и горела, над ней то и дело пролетали штурмовики, заливая землю напалмом.
Стены выстроившихся вдоль границы фортов — в числе прочего того первого, который мы не так давно проехали, штурмовала человеческая масса. Я подобное видел только кино где зомби захватили мир, и вот отличий почти не было. Страшное зрелище — отдельные группы кадавров, преодолевшие огненный ад, наползали друг на друга, выстраивая живую пирамиду.
Полковник тоже глянул на происходящее, но быстро перевел взгляд. В его глазах я не увидел беспокойства — или владеет эмоциями, или ситуация внизу, по его мнению, не несет опасности. Скорее всего так — Плеть вне тумана не так опасна, новых монстров создавать не может. Более того, убитая вне монолита туманная тварь во мгле больше не возрождается, так что нынешняя атака — это реальная удача, если эмоции в сторону отставить.
Пятая бригада, пусть ценой больших потерь, справилась даже с предыдущим натиском Плети — заставшим их в чистом поле врасплох без серьезных укреплений, а сейчас ситуация гораздо благоприятнее.
Пока я наблюдал за атакой Плети, дирижабль уже швартовался, притянутый вплотную к посадочной площадке. Я слышал это, но сам продолжая смотреть на границы монолита. На моих глазах машины рейдеров начали покидать один из фортов первой линии. Едва отъехали, как на месте укреплений сверкнуло белое пламя, выжигая массу кадавров, наползающую на стены. Вспышка ослепила меня ненадолго, а когда проморгался увидел, что по всей долине от Плети остались только небольшие разрозненные группы. Вот почему полковник отвернулся. Не хотел, как я сейчас, моргать слезящимися глазами — знал, чем закончится натиск пересекшей огненное поле человеческой массы.
Дирижабль между тем причалил, со скрежетом от площадки выдвинулся раскладной посадочный рукав. Без задержек мы прошли по нему, еще незакрепленному. Ощущения — как на веревочном мостике через горное ущелье, не очень приятные. Заходя в дирижабль, перешагнули через медленно-медленно в финальной стадии стыковки сужающийся разрыв. Полковник тут же начал надменно что-то приказывать встречающему нас флотскому — судя по синему мундиру, офицеру. Раскраска на лице, кстати, тоже в тон, и полоса широкая почти как у рядовых бойцов. Не привыкну никак я к этой моде на цветовую идентификацию на лице, странно в восприятии выглядит.
«Как будто в другой мир попал», — хмыкнул я про себя.
Полковник продолжал распекать властелина воздуха. Не сразу, но я вроде понял в чем дело — похоже, дирижабль собирался отшвартовываться традиционно, а полковник в угоду скорости потребовал якорь со швартовочным канатом просто сбросить.
Встречающий офицер побагровел, но отдал команду и развернувшись на каблуках, повел нас по тесному коридору. Узко, тесно, как в подводной лодке — никакого комфорта. Впрочем, неудивительно — военный корабль. Судя по заметно накренившейся палубе, дирижабль уже взлетал, разворачиваясь на ходу.
Миновав очередной узкий шлюз, мы тесной группой прошли мимо караула из двух матросов и оказались в гондоле — вынесенной вниз от веретена корпуса рубке управления дирижаблем. Здесь полковник начал — на своем латинском, высказывать что-то капитану дирижабля. Квирит, видно по холеному лицу, но с синей идентификационной полосой на лице. Ну да ожидать всадника или патриция на капитанском мостике обычного военно-транспортного дирижабля конечно не стоит.
Пока полковник отдавал указания капитану, я еще раз подумал насколько высокое положение занимает мой таинственный друг Антоха, если кроме него я никого с чистым лицом пока и не видел из римлян. Конечно, пустоглазая еще, но она не в счет, у нас с ней все сложно.
Уши между тем ощутимо заложило — заработали двигатели, аэростат быстро поднимался. Мы с Мариной расположились в углу рубки под присмотром двух варангов личной охраны полковника, другие двое за его плечами стояли. Марина заметно нервничала, крепко сжимая мою руку, я же приобнял девушку за плечи в попытке успокоить.
Нас пока никто не трогал, никто ни о чем не спрашивал, так что было время осмотреться. Анатомические кресла, плавные обводы, непривычные мундиры экипажа, панорамное остекление — так, что вперед и вниз открывается отличный обзор. Рубка управления напоминала мостик космического корабля — только находящийся не сверху, а снизу. Все как в фильмах показывают, но нигде не видно ни огней телеметрии, ни голографических проекций. Ну да здесь, под облачным куполом, ничего из высокотехнологичного не работает, так что тут только «аналоговые» приборы управления.
Поднимались мы быстро и вскоре аэростат пересек границу гексагонального купола. Я это ощутил очень хорошо — скорость подъема на некоторое время замедлилось, словно аэростат прорывался сквозь невидимую пленку, а потом вдруг последовал ощутимый рывок вверх. В рубке ожили технологичные приборы, засияли огни телеметрии, появилась проекция
