- Палец - это существительное.

- А по-старославянски?

- "По-старославянски" - это наречие.

- Тьфу ты, я серьёзно.

- Не знаю, давай чего полегче.

- Буква, заканчивающаяся на "ь", три буквы.

- Так одна или три?

- Одна, в которой три.

- Это ребус!

- Не знаешь, так и скажи.

- Ять.

- Ты зачем материшься?!

Поддалась на провокацию! Я выиграл! Моя улыбка подняла настроение и жене. Она тоже улыбнулась. Но кроссворд себя исчерпал, надо что-то иное.

- Уши мыть надо обязательно с мылом. Давай-ка, филолог, лучше мультики посмотрим.

- Сейчас погоди, запишу твою "ять", потом Вале расскажу, а то она мне всё про каких то "ежей" пела, да на "хер" посылала.

- Да, она так может, ты в голову не бери, это она о ситуации. Валя о тебе очень переживает.

- Думаешь?

- Знаю. Так что там с мультиками?

- Вань, а может ну их, к "херам" этим, Валиным. Мне уже эти пони снятся, причём я, почему то, им во сне топором бошки рублю, а они пеплом рассыпаются. Вот к чему бы это?

- Думаю, что к ужину. Топор, мясо, пепел. Точно к шашлыкам.

Лика ещё раз слабо улыбнулась и спросила:

- Устала я от кроссвордов и телевизора, может что-нибудь другое предложишь?

- Надо подумать.

Ничего мне в голову не приходило. Из-за временной травмы Лики, наружу ей было идти нельзя. Да что там наружу, за дверью лазарета, как цербер, почти постоянно сторожила Люда. Хилерша нам не доверяла, поэтому лично контролировала пребывание Лики исключительно на постели. Посмотрев на аналитика, я отрицательно покачал головой и неуверенно сказал:

- Может тебе кубик-рубик принести?

Уголки губ жены стремительно поползли вниз. Депрессия со вчерашнего дня у неё так и не пропала, это было видно по её глазам и интонациям в голосе. Моя неспособность придумать что-то, способное вывести её из этого состояния, жену окончательно подкосила. Развернувшись ко мне спиной, Лика спрятала своё лицо.

- Вот подлечишься, сходим с тобой наружу, развлечёмся. Помнишь, как ты мне с Валей то свидание организовала на воздушном шаре в Турции?

Моя реплика не только не успокоила аналитика, а наоборот её усугубила. Плечи Лики начали подрагивать, раздались всхлипы. Я положил свою руку на её хрупкое плечо и развернул жену лицом к себе. Из её глаз текли слёзы, она, избегая смотреть нам меня, сквозь всхипывания тихо проговорила:

- Хорошо Вань, обязательно сходим.

- Что-то ты как-то неуверенно об этом говоришь, хочешь что-то другое?

- Я хочу, чтобы у меня с тобой было так, как ни у Кати, ни у Вали не было. Понимаешь? Мне нужны какие-то свои уникальные собственные воспоминания, чтобы я почувствовала себя особенной. К примеру, Катя рассказывала, как ты под ручку с ней ходил, цветы ей дарил, целовал у подъезда, когда снег шёл. С Валей ты на шаре летал, у неё, когда она рассказывает про тот полёт, глаза от воспоминаний светятся. А у меня ничего такого не было, понимаешь?

Я с трудом понимал, о чём сейчас говорит Лика. Чтобы не сказать опять что-то не подходящее и ещё более не вогнать жену в истерику, я попросил Люду сменить меня на посту.

---

Когда хилерша заменила меня в лазарете, я пошёл к себе в кабинет, чтобы попытаться понять чего надо второй жене. Устав ломать голову, я позвал Валю и Катю, чтобы сходить провентилировать своё напряжённо размышляющее сознание на фарме.

Люда, которую я оставил на вахте возле Лики, а не взял в тундру, попросила меня подкормить оленеводов труднодоступными для них овощами и фруктами. Прикипела добродейка к своей фельдшерской деятельности, нашла в ней свою отдушину.

Помимо пополнения счётчика, Энергия 8 560 (+8 526), и витаминизирования манси, мне всё-таки удалось придумать то, что возможно вытащит аналитика из болота её депрессии. О своих планах на завтра я не стал никому рассказывать, чтобы Лике никто не проболтался.

-----------------

Среда

Прежде чем идти осуществлять свою затею и пойти в лазарет, я подстригся. Длина моих волос теперь не превышала пары сантиметров, на затылке они вообще стали очень короткими. Вся растительность на моём скальпе теперь стояла торчком вверх, образуя сосульки в сторону подпространственного светила на потолке. Кроме того, благодаря Кузьме, на моём затылке теперь был выбрит силуэт яблока.

С Ликой сейчас была Валя. Пройдя к лазарету, я сказал ей, что дальше сам тут посижу. Удивлённо посмотревшая на меня Лика, разглядев мой новый образ, спросила:

- А ты зачем так подстригся? Считаю, что тебе старая причёска больше шла. А яблоко зачем выбрил? Решил под айфон замаскироваться? Так там оно надкусанное должно быть, а у тебя - целое.

- Так надо, потом поймёшь, - ответил я недовольно. Стереотип об айфонах уж очень глубоко укоренился в наших мозгах. - Пошли, поплаваем.

Тело Лики приподнялось над кроватью, а потом опустилось на парящий над полом надувной матрац, весёленькой камуфляжной расцветки. Специально для аналитика, в тёмных пятнах были нарисованы контуры кошачьих мордочек.

- На Пирата похоже, - сказала Лика, рассмотрев рисунки.

- Он и есть, я с него образ взял. Поплыли, юнга?

- Отдать швартовы!

Этот матрац имел ручку, которая располагалась на уровне моей груди. Я ухватился за неё и начал его толкать перед собой, навроде как в супермаркетах катят тележки для покупок. Колёсиков на матраце не было, его поддерживала над полом магия Кузьмы, поэтому ход у водоплавающего ложа Лики был очень мягким, без подпрыгиваний.

Когда дверь из лазарета перед нами просто исчезла, мы прошли в зал, застав в нём Люду. Хилерша успела прибежать и занять стратегическую высоту перед лазаретом.

- Лекарь-пекарь! Это куда вы направились? Вант, я же предупреждала.

- На водные процедуры, мы аккуратно, - ответил я. - За нами не иди, Кузьма Лике голову контролирует, она её оторвать от матраца не сможет.

Хилерша поджала губы, но согласно кивнула мне головой. Оставив её в одиночестве, мы прошли из зала в бассейн. Там было пусто, поэтому наше появление обошлось без чьих-либо комментариев. Сам бассейн, каким он у нас всегда был, не удовлетворял моей задумке.

После моих указаний стены начали расти вверх и покрываться псевдорастительностью. Из них начали проступать ветки ив, опустившиеся почти до воды, а на полу вырос камыш и густые кусты барбариса. Белый потолок, наполнился чернотой ночного неба, на которой начали зажигаться звёзды. Потянуло тиной и ощутимо посвежело.

Из-под моих ног