— Да как, блядь⁈ — спросил я. — Может, с кабелем просчитались?

— Я всё предусмотрел, — не согласился Захар. — Кабель экранирован.

— Тогда что это за херня? — спросил я недоуменно.

— Я не знаю, — ответил Захар. — Концентрация некроэнергии на грани чувствительности анализатора — возможно, что всё дело в погрешности.

— А если пизданёт? — спросил я.

— Если я прав, то не должно, — произнёс Захар. — Начинаем?

— Эх, ладно, — махнул я рукой. — Стартуем.

В специальных камерах были вскрыты баллоны с первоосновным газом, из которых по специальным поликристаллическим трубкам газ пошёл через раскалённые стержни электрума, прямо в специальную кварцевую ёмкость, в которой начал осаждаться в виде кристаллов.

— Так, пока что, без косяков, — произнёс я.

В течение получаса формировались кристаллы — всё происходит очень быстро, по причине того, что мы хорошо подготовились. В специальном лабораторном боксе были проведены эксперименты по осаждению первоосновного газа — выяснилось, что электрум, читай, сплав золота и серебра, служит лучшим катализатором. Этого нигде не написано, мы сами дошли до этого — в ходе опытов.

— Всё, час «Хэ»! — воскликнул я, когда специальный датчик сообщил нам, что газа больше не будет.

Манипулятор вынул кварцевую ёмкость из креплений и доставил к отдельному боксу — сейчас ничего взрываться не должно, ведь мы ещё не крошим кристаллы.

Кристаллы были быстро, но аккуратно, извлечены из ёмкости и помещены в специальную мельницу, изготовленную из чистого титана.

— Вот теперь час «Хэ», — произнёс Захар.

Жернова начали крошить кристаллы и всё, вроде бы, идёт по плану. Я наблюдаю за процессом, затаив дыхание. Если окажется, что мы сделали всё с первого раза, то я поставлю в центре города гранитный памятник — выдающимся алхимикам, мне и Захару, на конях.

— Похоже, что мы очень близки к успеху, — отметил искусственный интеллект, когда жернова перестали крутиться.

Первоосновный порошок был сметён манипулятором в свинцовый стакан.

— Итак… — тихо изрёк я, наблюдая за тем, как над свинцовым стаканом нависла ёмкость с aqua nihilus.

Кап.

Бабах!

Наш бункер мощно тряхнуло, с опрокидыванием приборов со столов на пол, а меня с Захаром из кресел в стену, а все экраны разом погасли.

Вскакиваю на ноги и бегу на выход.

Двадцать метров по коридору и я оказываюсь в серой пустыне.

Дрожь земли не прекращается. Пески и дюны заходили ходуном, в воздух поднялась серая пыль, резко ухудшившая видимость, но я успел увидеть, как песок над подземным залом-обскуром начал уходить вниз.

Внезапно, всё прекратилось. Пыль начала медленно и величественно оседать, а моего плеча коснулась металлическая рука.

— Мы просчитались, — сообщил мне Захар.

В экспериментальной миниатюре контакт никакой воды с первоосновным порошком не вызывал никаких экстремальных реакций. Тогда мы получали рубедо, в количестве сущая хуйня от сущей хуйни.

— Да уж вижу, — вздохнул я и достал сигареты.

— Прогнозирую, что этот проект будет слишком ресурсоёмким даже для меня, — произнёс искусственный интеллект.

— Никто не говорил, что будет легко, — произнёс я, подкуривая сигарету.

Глава восемнадцатая

Начало

/23 декабря 2029 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Дети — это хребет Республики! — поднял я над головой десятитысячного по счёту ребёнка, родившегося в Праведной Республике.

Десятитысячный — это, конечно, условность, потому что мы точно не знаем, сколько именно рождается детей на недавно присоединённых территориях, но рождённые в роддомах у нас под строгим учётом.

Рождаемость просто аномальная: рожает каждая, имеющая подходящий возраст, невзирая на материальное благосостояние и наличие средств контрацепции. Средства контрацепции — это самый непопулярный товар в магазинах.

Граждане тупо не знают, зачем им предохраняться, несмотря на транслируемые иногда пропагандистские ролики, предупреждающие о венерологических заболеваниях.

Усугубляет ситуацию то, что здравоохранение у нас бесплатное, но с венерологией у нас есть определённые проблемы. Да, «Тёмное спасение» ускорит уничтожение инфекции, но она делает это не мгновенно, поэтому тупые блядуны или блядушки успевают разнести заразу дальше — гонорею и герпес мы до сих пор не победили.

С другой стороны, я кровно заинтересован в естественном приросте населения — новые ауксиларии, новые рабочие руки, ну и как-то эстетически приятно читать еженедельные сводки от Минздрава о рождении очередных сотен детей…

— Как назвали малыша? — спросил я у счастливой родительницы, лежащей на высокотехнологичной больничной кровати.

Такие модульные кровати — продукт тщательного кипячения моего мозга усилиями Карины. Сами мы производить что-то подобное не можем, не те технологии, поэтому мне пришлось идти на поклон к Захару.

И теперь хай-тек больничные кровати, непрерывно собирающие всю биометрию, размещены в каждой палате каждой больницы каждого города нашей республики. Теперь это стандарт, ниже которого никак нельзя падать. Ну, Захар говорит, что он с нами навсегда, поэтому проблем с амортизацией быть не должно.

— Алексеем, господин праведный президент, — ответила новоиспечённая мать, известная мне как Клавдия.

— О, это приятно, приятно… — довольно заулыбался я.

Лужко записывал всё на камеру — в обед покажем по национальному телевидению.

— В честь такого знакового события тебе, дорогая наша Клавдия, вручаются ключи от пятикомнатной квартиры в квартале Боуи, что расположен в нашей столице — молодом Душанбе! — сообщил я ей. — И двенадцать тысяч душендоров!

— Храни тебя господь, господин праведный президент! — Клавдия прикрыла рот рукой и закрыла глаза.

Так-то она мать шестерых детей, ни один из которых не умер от детских болезней, а ещё у неё муж и даже младший брат на попечении, поэтому пятикомнатка — это не аттракцион невиданной щедрости, а суровая необходимость.

— Всегда держите в голове, дорогие мои сограждане! — повернулся я к камере. — Такие роскошные подарки будут