Шрифт:
Закладка:
– Хорошо отец!
Османа в который раз восхитили ум и мудрость отца. Он не стал ругаться как ожидал Осман, не стал запрещать. А просто предоставил выбор ему самому, при этом обратив внимание на все достоинства и недостатки его решения.
Осман внимательно выслушал все, что говорит отец. А отец был прав. Как всегда прав. И теперь Осман уже начал сомневаться в своем решении.
Глава 18
Монотонный голос Индиры Азизовны навевал дремоту. Способствовало этому и пейзаж за окном: хмурое небо затянутое тучами. Кое кто из студентов особенно на последних рядах устали сопротивляться и позволили себе погрузиться в дремоту опустив голову на парту. Только Османа не окутала эта атмосфера царившая вокруг. Мыслями он уже давно был в другом месте. Слова отца «стояли» у парня в ушах, словно пиявки въелись в душу и лишили покоя: «Как я буду жить без Шамсият? Всю жизнь жить без любимой девушки, а она с другим? Другой будет любить ее и ему она родит детей, и его детей будет учить аварскому языку? А я?
Ну женюсь я на даргинке. Будут мои дети говорить на даргинском. Но, как я буду жить с нелюбимой женой? Как буду без любви целовать ее, обнимать? Как буду возвращаться в дом где меня ждет нелюбимая жена?
А если Шамсият выйдет замуж за подлого человека и он будет ее обижать? Как жить, зная, что твоя любимая несчастна и ты ничего не можешь с этим поделать?.. А как жить, зная что другой делает счастливой твою любимую, а не ты? Отказаться от любимой девушки? Предать свою любовь? А что если больше никого никогда в жизни не полюблю? Всю жизнь так и буду любить ее одну, которая будет чужой женой?»
Волосы Шамсият были собраны в высокий хвостик, что обнажало шею. Взгляд Османа, словно вампира снова и снова жадно останавливался на белоснежней шее девушки. Белая, гладкая… словно из слоновой кости, – Осман видел перед собой этот образ уже четвертый год, и он ему ни капли не наскучил. Наоборот, с каждым днем он манил его к себе все сильнее и сильнее.
Вдруг девушка подтянулась, помассировала свою шею рядом с ушком. Все тело Османа залилось жаром, ему стало душно, так душно, что хотелось выйти на улицу. Он закрыл глаза и на мгновение представил свои руки ласкающие шею девушки. Эта была давнишняя мечта, вожделение которое уже четвертый год преследует парня.
«Неужели мечта так и останется мечтой, и я всю жизнь буду вспоминать свою первую в жизни студенческую любовь?» – Осман снова взглянул на девушку: она сидела оперевшись на локоть, наклонив голову в одну сторону от чего другая сторона шеи была полностью оголена. Темненькое пятно родинки оказалось на оголенной части. Османа всегда манила эта родинка, он давно мечтал прикоснуться к ней, почувствовать на ощупь.
Девушка была в своем темно синем классическом сарафане который очень ей подходил. А под ним белая рубашка. Ворот рубашки был чуть расстегнут и потому вся шея была свободно предоставлена взору Османа.
«Предать свою любовь?.. Нет, ни за что! Невелика беда если дома будут готовиться аварские блюда», – тут парень вспомнил аварский хинкал, и у него сразу «засосало под ложечкой, – Шамсият даргинские тоже приготовит. Ничего, если будем соблюдать аварские обычаи, они почти ничем не отличаются от даргинских. А дети будут знать и аварский и даргинские языка, сам за этим прослежу. Главное Шамсият будет рядом. Главное, что она станет моей!»
Осман в тот же вечер решил поговорить с отцом. Теперь это уже был не тот напуганный парнишка который был вчера. Сегодня к отцу с разговором подошел уверенный в себе и в своем выборе мужчина, точно знающий что в том, что он делает нет ничего противоестественного, а значит он может это делать.
– Отец, я подумал.
– Я думал, что это займет у тебя намного больше времени, ну хотя бы неделю. А ты уже все обдумал.
– В этом нет необходимости. Я думал долгие три года, но твои вчерашние слова заставили задуматься.
– Евреи мудрейший народ. У них нация передается по материнской линии, и это правда. А все остальные обманываются что нация передается по отцу. Это лишь на словах. А на самом деле дети идут в материнскую нацию. Особенно в наше время.
Осман хотел сказать, прокричать: «Я люблю ее!», но постыдился говорить отцу о любви. На Кавказе мужчине было не принято открыто заявлять о своей любви к девушке. Особенно отцу. Это было бы проявлением неуважения и неделикатности.
– Я женюсь только на ней, – сказал тихим, но твердым голосом Осман.
– А кто она? Откуда? Кто ее родители? А то я тут свадьбу тебе играть собираюсь и ничего о будущей невестке не знаю, – пошутил Джамалудин Каримов.
– Она аварка. Родом из Хунзаха. Родители живут в Хунзахе. Шамсият.
– Хунзах, Хунзах,.. – словно пытаясь что то вспоминать произнес Джамалудин Каримов, – я уже слышал от тебя о Хунзахе. А кто ее отец?
– Он глава администрации Хунзахского района: Гамзат Сулейманов.
– Гамзат Сулейманов! Ах вот значит что! А я то все думал чем тебя так заинтересовал далекий Хунзахский район и его глава. Теперь понятен твой интерес, – усмехнулся отец. – Гамзат отличный мужик. Достойный горец. Видел я его дочек. Давно еще когда ехал в Хунзах. И дома у них бывал. Как гость. Хорошая, интеллигентная семья. Хорошо сынок! Поеду я в Хунзах, сватать для тебя дочь Гамзата.
Радости Османа не было предела. Он чувствовал себя человеком который долго и упорно шел к своей цели и теперь добился ее. Это было просто потрясающее чувство.
***
– Шамсият, – Осман подошел к девушке чуть ближе чем мог позволить себе подходить раньше, он уже считал ее своей невестой. Осталось наладить условности а так она уже была его невестой. – Моя мама хочет познакомиться с тобой.
– Ясно. А когда? – девушка почувствовала что ее личные границы нарушены, но не стала их восстанавливать так как она уже чувствовала себя его невестой и хотела привыкнуть к нему в этом статусе.
– Мама сказала в любой день вечером, или на выходных. Но ты заранее скажи.
– Хорошо.
Шамсият обуяла дрожь. «Знакомство с мамой. Эта же моя будущая свекровь. Мама Османа. Что делать? Как делать?» – на Шамсият свалилось очень много
