— Вы проверили Катерину?

Джей кивает.

— Да, сейчас она чем-то похожа на Адди. Мало говорит, ее эмоции нестабильны. Она так молода и через многое прошла.

Как только Адди села в мою машину, она назвала мне два имени и попросила спасти одно из них с поля подсолнухов. Сестра Рио Катерина Санчес и ее грумер Лилиан Берез.

Я не знаю, почему Адди попросила меня спасти сестру Рио, но ей было важно, чтобы я это сделал. Катерина — пятнадцатилетняя девочка, порабощенная злой женщиной. Независимо от того, кто ее брат — и как сильно я хочу его убить — она не несет ответственности за грехи своего брата и нуждается в спасении.

Догнав Адди и устроив ее, я послал Майкла и еще одного из моих наемников позаботиться об этом. Если бы Адди не настаивала на том, что Катерина была на поле подсолнухов, ее поиски могли занять гораздо больше времени, но им удалось выследить ее за пару дней и вытащить оттуда. В отличие от Адди, они не прикладывали больших усилий, чтобы скрыть ее.

Сейчас она в одном из моих убежищ, лечится от обширной травмы.

— Ее брат все еще пытается спрятаться?

Джей смотрит на меня.

— Ты знаешь, что он есть. Он все еще в Аризоне.

Когда я киваю, он проводит большим пальцем через плечо и говорит: «Я собираюсь уйти. Дай ей знать, что я думаю о ней».

Он бросает еще один взгляд на гостиную, обводя взглядом каждый уголок и щель, как будто дух собирается стоять там и смотреть на него.

Я чувствую глаза на своей спине, но кто бы они ни были, они не дают о себе знать. Джей поворачивается и мягко закрывает за собой дверь, в то время как холодный ветерок касается моей шеи сзади.

Не обращая внимания на призрака, я поднимаюсь наверх, чтобы проверить свою девушку. Ее мать ушла всего час назад, и после таких визитов она обычно вздремнет.

Первая встреча с Сереной Рейли была… интересной. Адди никогда не рассказывала ей обо мне, чего я и ожидал, учитывая, что их отношения были в руинах задолго до того, как я появился. И несмотря на то, что я нашла ее дочь, ее паучьи чувства покалывают, и она чувствует, насколько я опасен.

Она не ошибается.

Приоткрыв дверь, я заглядываю внутрь и обнаруживаю, что Адди сидит, балансируя своим дневником на коленях и что-то строчит в нем, как будто не может выговорить слова достаточно быстро. Выстрел облегчения затопляет мой организм. Кажется, сегодня у нее хороший день — настолько хороший, насколько это вообще возможно.

Она не узнает меня, поэтому я прислоняюсь к дверному косяку, довольный тем, что наблюдаю, как она пишет. Балконные двери приоткрыты, впуская прохладный свежий воздух. Здесь холодно, но, похоже, она этого не замечает.

В последние несколько дней она стала чаще писать в этом журнале. Я не уверен, откуда это взялось, но это ее спасательный круг, и, кажется, он ей помогает. Доктор Мэйбелл рекомендует постоянно вести дневник и разговаривать с девушками, которых я спасаю. Лучше, чем сдерживать все эти эмоции и позволять им медленно разъедать их.

Еще через несколько минут она берет тюбик помады, слепо наносит ее на свои пухлые губы, затем чмокает дневник. Взглянув на меня, она захлопывает дневник, кладет его на тумбочку и берет салфетку, чтобы вытереть малиновое пятно со рта, и наконец встречается со мной взглядом.

— Я вижу, ты все еще жуткий, — сухо комментирует она, скомкав салфетку и бросив ее на стол рядом с собой.

Я улыбаюсь и медленно приближаюсь к ней. Она заметно напрягается, поэтому я сажусь на край кровати и даю ей пространство.

Я полностью за то, чтобы раздвинуть границы Адди, но это не то, чего я хочу. Несмотря на мои менее чем благородные методы обращения с ней в прошлом, последнее, что я хочу сделать, это усугубить ее травму. Она достаточно натерпелась; ей не нужен еще один корыстный мужчина, забирающий у нее то, что она не хочет отдавать.

Когда она снова будет готова принять меня, я не могу обещать, что не буду выталкивать ее за пределы ее зоны комфорта и работать над тем, чтобы пробудить ту ее часть, которую, я уверен, она чувствует потерянной.

Но это требует время и доверие.

А я очень терпеливый человек.

— Навсегда и всегда, детка, — бормочу я, лукаво улыбаясь ей. Мне кажется, что мое сердце разрывается, когда она слегка улыбается в ответ.

Этот маленький жест кажется, что она только что вручила мне весь гребаный мир в своих крошечных ладонях.

«Джей принесла тебе розы», — говорю я, протягивая ей букет. Ее рука обхватывает стебли и нюхает лепестки.

— Это было мило с его стороны. Я, наверное, должна встретиться с ним… Он твой друг, и он помог спасти нам обе жизни. Мне нужно поблагодарить его лично, — говорит она, виновато нахмурив брови.

Я вкратце рассказал ей, что произошло в ночь ритуала — как Джей понял, что Общество подставило меня, и пришел предупредить меня. Он был размещен в фургоне в квартале на случай, если что-то пойдет не так и нам нужно будет быстро сбежать, но к тому времени, как он добрался до меня, бомба уже взорвалась. Но я еще не сказал ей, что такое Общество, и, похоже, она не склонна в него вникать.

Я пожимаю плечами.

— Джей никуда не денется, и он понимает, что ты еще не готов к людям.

Она сухо фыркает.

— Люди-инг звучит утомительно. И говоря о изнуряющие задачи… Мне нужно в душ, — признается она, сморщив нос.

— От тебя воняет, — говорю я, и моя ухмылка становится шире, когда она бросает на меня свирепый взгляд.

Гораздо чаще я видел, как пробивается ее прежнее «я». Иногда это удар по тому, что я сказал, иногда это легкая улыбка, а затем бывают такие моменты, как сейчас, когда она выглядит так, будто хочет дать мне раз-два в мои глазные яблоки.

Я съедаю все это.

— Ты должен сказать, что я пахну цветами.

— Детка, там есть цветы, которые пахнут как прямая задница. Так точно, ты пахнешь этими цветами.

Некоторое время она смотрит на меня, а затем ее лицо искажается, а губы растягиваются в яркой ухмылке.

Блядь.

Я так влюблен в нее.

— Ладно, думаю, я все равно не могу с этим поспорить. — Она бросает взгляд на