– Завтра утром верховные проедут мимо леса. Мы должны быть готовы, – заключил Вьюга. – Приведите в порядок себя и коней, чтобы с достоинством въехать в Азобор.

* * *

Проснувшись среди ночи, Ивлад понял: что-то изменилось. Через старое помутневшее окно проникал неяркий свет, хотя до рассвета было ещё далеко. Тихо одевшись, он вышел наружу. Оставаться в избе казалось невозможным – что-то будто звало и тянуло выйти.

Под ногами хрустел и искрился снег. От изб служанок стелился дымок, а глубже, из чащи лился золотой свет – совсем как тот, который исходил от Литы, когда она улетела из дворца и встретилась с Грайей, только гораздо ярче. В его лучах колдовские яблоки сияли кроваво-алым, будто льдинки, напитанные кровью.

Ивлад зачарованно выдохнул. Собственная одежда и руки в этом свете казались залитыми солнцем – вечерним летним солнцем посреди зимней ночи. Из глубины чащи доносились нежные голоса, переливчатые, как перезвон колокольчиков. Ни один музыкальный инструмент, слышанный Ивладом, не мог звучать так тонко и ласково. Так могло звучать только истинное волшебство.

В вершинах виднелись силуэты девоптиц: чудесные, грациозные, с длинными хвостами и величественно распростёртыми крыльями. От них исходил медовый свет, и в его лучах хотелось купаться, хотелось навсегда остаться в этой песне, среди их голосов. Украшения на головах и шеях хозяек леса сверкали ярче, чем иней на серебряных ветвях яблонь. Не сводя с них глаз, Ивлад зашагал дальше, глубже в чащу леса.

– Что ты делаешь?!

Кто-то с силой рванул его за плечо. Блаженная пустота в голове взорвалась злостью. Ивлад обернулся, готовый ударить того, кто прервал его наслаждение, но остановил занесённый кулак, узнав Нежату.

– Иди в избу, – гневно процедил он.

– Это ты иди. – Нежата даже не успела собрать волосы после сна, так и стояла с распущенными чёрными прядями и румяным, но возмущённым лицом. – Неужели не понимаешь? Они хотят тебя заколдовать.

Ивлад с сожалением посмотрел в сторону чащи.

– Но там так хорошо. Светло.

– Не светлее, чем везде в лесу. Я слышала, как ты вышел, и собралась следом. Тебе уже мерещится то, чего нет. Возвращайся в постель, быстро!

Она схватила брата за плечи и хорошенько встряхнула.

– Очнись ты! Они хотят сделать всё, чтобы ты и мыслить перестал о том, чтобы уйти.

«Так, может, и не нужно уходить?» – вяло подумал Ивлад. Ярость сменилась тоскливым принятием, в груди бушевали переменчивые вихри: то вспыхивал огонёк злости на сестру, то хотелось плакать от грусти по дому, то что-то тянуло его в чащу, к девоптицам. Будто кто-то проник в его душу и начал спутывать тонкие ниточки, ведущие к сердцу, пытался сплести из них что-то новое, но пока получались только смятение и круговорот противоречивых чувств.

– Ивлад!

Нежата легонько ударила его по щеке.

– Иди спать, живо.

Она схватила брата за плечи и упрямо потянула в сторону изб. Ивлад обернулся на чащу: там ещё тлели манящие золотые огни, а в голове у него клубился дурманящий туман, в котором переливались дивные голоса.

* * *

Утром на ветвях сидело ещё больше девоптиц, чем обычно. Ивлад с Нежатой вывели своих коней, а девоптицы с радостным любопытством наблюдали за происходящим. Домир вышел следом – смурнее обычного, с тенями под глазами.

– Лита, ты-то куда? – выкрикнула Талица.

– Провожу, – отмахнулась Лита.

– Куда это вы собрались? – спросила Грайя. – А если мы не выпустим?

Она полетела вперёд Вьюги, сшибая с веток снежные шапки.

– Куда повёл наших людей, колдун?

– Они не ваши, – возразил Вьюга, упрямо двигаясь к границам леса.

Девоптицы тоже стали перемещаться по деревьям, чтобы ничего не пропустить.

– Один-то точно мой. Выторгованный. Его-то оставь. Девку свою забирай, так и быть. Но светленький царевич – наш!

– Грайя! – возмутилась Лита.

Грайя сощурила тёмные глаза.

– А ты, значит, мечтаешь с ним уединиться в новую луну? То-то я смотрю, ходишь как привязанная. Вот и Литочка наша выбрала мужчину, а то никто ей не нравился, всё нос воротила. Этот-то больше на девку похож…

Лита вспорхнула и наотмашь ударила Грайю крылом, так, что подруга едва не свалилась вниз.

– Ты меня спасла, это верно, но научись держать язык за зубами, – шикнула Лита.

– А ну молчать!

На снег опустилась Верина и обратилась ко Вьюге.

– Давай, колдун. Плати откуп.

Она протянула ему нож, зажатый в мощной когтистой лапе.

Вьюга принял оружие с поклоном. Лита заметила, как Нежата подалась вперёд, будто хотела отнять у него клинок, но замерла, гордо вытянувшись струной. Домир остался стоять чуть в стороне и молча наблюдал за братом и сестрой.

– Сперва я, – произнёс колдун и резанул себе по ладони.

Кровь брызнула на снег, Вьюга присел и прижал руку к земле. Снег быстро пропитался алым. Затем Ивлад взял у него нож. Сердце Литы трепыхнулось, когда царевич разрезал свою ладонь: так непривычно тёмный порез изуродовал белую кожу. Он тоже окропил кровью снег и хотел передать нож сестре, но Вьюга его остановил.

– Я отплачу за неё.

– Ещё чего! – Нежата шагнула ближе. – Ну-ка дай. Что я, немощная?

– Нет. – Вьюга чуть склонил голову, показывая своё уважение. – Они просили царской крови. И уже получили её. Вместе с моей.

– А моя – царская, смешанная с колдовской.

Нежата ловко выхватила нож у колдуна и без колебаний разрезала свою ладонь. Вьюга поморщился и протянул ей кусок ткани, но Нежата уже обмотала рану концом накидки и отвернулась, всем своим видом показывая, что не примет от Вьюги никакой помощи.

Затаив дыхание, Лита наблюдала за Ивладом.

Ночью девоптицы пели песню – по велению Верины. Литу не взяли с собой: то ли не доверяли после того, как она сблизилась с людьми, то ли посчитали, что её слабый голосок ничего не добавит общему хору. Лита волновалась: как песня повлияет на царских детей? Ивлад сегодня двигался резче, чем обычно, плотно сжимал губы и хмурил брови – будто за ночь из юноши стал взрослым мужчиной. Лита не могла понять, какие чувства вызывает в ней этот новый, повзрослевший Ивлад: уже не нежность, а что-то другое, более терпкое и горячее. Лита зажмурилась, прогоняя непрошенные мысли.

Девоптиц вокруг стало больше. Лита покрутила головой – ей показалось, тут собрались все, от самых юных девочек до дряхлых старух. Некоторые переговаривались, несколько раз Лите показалось, что на неё косо смотрят…

Вдруг Ивлад развернулся к собравшимся девоптицам, расправил плечи и, задрав голову, лихо выкрикнул: