Но силы, прибывшие на аэродром, вообще не впечатляли. Один «виллис-МД», или, как еще его называют американцы, М38А1, и один автомобиль побольше, похожий на «Додж три четверти», которые поставляли американцы по ленд-лизу в ту войну. В кузове «Доджа» торчал крупнокалиберный пулемет, остальные американцы, числом примерно с десяток, были вооружены винтовками М14. Подъехав к открытым воротам, они не стали заезжать на территорию разгромленной авиабазы, а остановились возле въезда. Пулеметный расчет остался в кузове «Доджа», грозно водя стволом по сторонам, остальные американцы начали выпрыгивать из машин. В этот момент несколько американцев, до сих пор лежавших у ворот неподвижно, поднялись и, махая руками, побежали к воротам.

– Ишь ты, как они притворялись, – услышал лейтенант негромкий голос лежащего рядом снайпера. Медлить уже было незачем, и Сергеев скомандовал открыть огонь. Теоретически крупнокалиберный «браунинг», стоящий в кузове «Доджа», мог доставить им проблем, ведь дистанция не превышала пятьсот метров. Но практически у подъехавших янки не было никаких шансов. Первая же осколочная мина О-881А, весом почти в четыре килограмма, вылетевшая из ствола Б-10, через полторы секунды разорвалась прямо в кузове «Доджа». Не успели летящие обломки железа и куски тел, бывшие только что грузовиком и вражеским пулеметным расчетом упасть на землю, как пулеметчик одной очередью из РП-46 перечеркнул водителя «виллиса» и привставшего рядом с ним командира. А вокруг Сергеева уже резко хлопали выстрелы снайперских винтовок.

Хлоп! И американец, уже повернувший в их сторону ствол М14, выпускает из рук оружие и оседает на подгибающихся ногах.

Хлоп! И у радиста, стоящего рядом с «виллисом», разлетается голова с надетой на ней гарнитурой. Хлоп! И еще один янки, уже успевший залечь и пытающийся отползти дальше от горящего «Доджа», уткнулся лицом в грязный снег.

Хлоп! И у вновь упавшего на металлические полосы аэродрома пилота появляется дырка в спине. На этот раз он убит по-настоящему. «Хлоп», «хлоп», «хлоп» – все это длилось секунд пятнадцать, не больше. Пулемет прострочил «виллис» еще одной очередью, скорее для порядка, и внезапно стало тихо. Враги кончились, никакого движения. «Вот ведь как, прямо кино можно снимать, для подъема боевого духа», – подумал Сергеев, отдавая приказы:

– Расчету орудия, разобрать орудие на вьюки, отходить по готовности. Пулемет прикрывает, после отхода орудия отходит замыкающим. Иванов, Коноплянников, в головной дозор. Остальные – еще пять минут на контроль аэродрома, после снимаемся и уходим следом.

В приказе, полученном лейтенантом, были и такие строчки: «После атаки аэродрома, по возможности, обеспечить целеуказание нашим самолетам для удара по взлетной полосе». Но взлетная полоса теперь и так видна, как днем. Пылающие цистерны с топливом, горящие контейнеры и полыхающий длинный ряд самолетов вдоль этой самой полосы, раздуваемые ветром, норовили слиться в один сплошной пожар. Какое еще целеуказание нужно? Лейтенант Сергеев не обольщался насчет легкости предыдущих побед, тогда сработал фактор внезапности. Сейчас американцы будут действовать по-другому. Будут продвигаться к авиабазе в пешем порядке, вместе с корректировщиками. И попытки малейшего сопротивления будут давить огнем из минометов, или, что еще хуже, корабельной артиллерией. Ведь не зря у них целый фрегат в бухте стоит. И его отряду придется очень кисло. Так что лейтенант для себя твердо решил, здесь остается только небольшая группа, которая может в любой момент быстро уйти налегке, ничем себя не обнаружив.

Но наши самолеты появились как раз через пять минут, когда он уже собрался давать команду на отход. Воздух наполнился пронзительным свистом, и длинными хищными тенями на небольшой высоте, над все еще полыхавшей авиабазой пронеслись два бомбардировщика Ил-28. Из раскрывшихся бомболюков на поле аэродрома посыпались бомбы. Затем, через несколько минут, над полосой «подмел небо» МиГ-17, исполнявший роль фоторазведчика. Еще на подходе к месту фотосъемки капитан Венедиктов, видя, какое зарево стоит над его бывшей авиабазой, решил изменить свои действия. Вместо того, чтобы сбросить САБы на первом заходе и вести фотосъемку на втором, он выполнил один заход, сразу включив фотоаппарат. Взлетная полоса в дополнительном освещении не нуждалась. Когда рев самолетов затих, лейтенант, все это время не отпускавший от глаз бинокля, негромко рассмеялся. Вся полоса и часть рулежки были в воронках от стокилограммовых бомб, но не это рассмешило Сергеева. Вокруг каждой воронки теперь стоял этакий диковинный венчик из искореженных и гнутых перфорированных металлических полос, которые составляли основу ВПП. И как теперь американцы будут чинить аэродром, лейтенанту было решительно непонятно. Им придется вырезать каждый такой «цветочек», а потом оттаскивать его в сторону с помощью тяжелой техники, трактора или тягача, которые тоже сначала надо на аэродром привезти, ведь аэродромная техника сейчас горела вместе со всем остальным имуществом. А уж потом надо настилать новый настил из полос, поверх поврежденного. Одним словом, аэродром выведен из строя теперь на несколько дней. Лейтенант с чувством хорошо выполненной работы отдал команду отходить. Больше им здесь ничего не сделать, а оставаться тут опасно.

Сергеев удивился бы, если бы услышал распоряжения американского командира, сейчас отдававшего приказы в порту Никольское. У командования Корпуса морской пехоты США были совершенно другие исходные данные и, как следствие, приоритеты для ближайших задач. Начнем с того, что советские пограничники, оставшиеся на острове, имели довольно ограниченную возможность в наблюдении и, соответственно, оценке сил противника. Нет, с авиабазой все было прекрасно. Пограничники сумели остаться незамеченными, наблюдая несколько суток за аэродромом с расстояния менее одного километра. Тут все было зафиксировано, подсчитано и записано с большой точностью, до каждого солдата, места расположения конкретного самолета, пулеметного гнезда или топливной цистерны. А вот с другими американскими объектами все было гораздо хуже. Имея для себя аэродром, как главную задачу, и опасаясь преждевременного обнаружения, лейтенант Сергеев строго запретил вылазки в сторону порта и поселка Никольское. А с большого расстояния, если пользоваться лишь биноклями, пусть и хорошими, силы противника можно оценить только весьма приблизительно. И ошибки в оценках неизбежны, что, в сущности, и случилось. Лейтенант Сергеев правильно оценил количественный состав противника, примерно в два батальона. Но он ошибся в качественной оценке. Собственно, морских пехотинцев у американцев, в качестве охраны, было на острове всего лишь рота. Плюс две батареи зенитных орудий, плюс батарея минометов. Из этого числа уже можно было вычеркивать в безвозвратные потери одну батарею зениток и два взвода морпехов, фактически половину реальной ударной силы американцев на острове. Потому что