— Продолжайте попытки связаться на всех частотах, предупредите Суворовых. — немного подумав приказал я. — Если не отзовется — поднимайте перехватчики.

— Понял, сделаем. — ответил Багратион, и чуть отойдя тут же связался с кем-то по рации. Несмотря на то, что он фактически уже неделю исполнял обязанности начальника тайной канцелярии, Константин принял близко к сердцу провал своей операции и теперь носился со мной словно наседка. Доля его вины в произошедшем безусловно была, хоть и не такая уж большая. Но все же он вместо помощи мне решил схватить главного, по его мнению, заговорщика…

— Смотрите! Идут на посадку. — сказал один из княжичей, стоявший у окна через пятнадцать минут. Я прислушался к собственным ощущениям и понял, что совершенно не чувствую угрозы. По крайней мере пока мне ничего не угрожало. Подойдя к прозрачным балконным дверям я с удивлением понял что в небе над особняком зависло сразу семь судов, и ни одного знакомого. А вот их расцветка…

Большая часть кораблей, кроме одного, явно выкрашенного в спешке, не отличалась разнообразием. Шесть черных посудин явно пиратского происхождения и белый легкий крейсер, который как раз и шел на посадку. Чем ближе снижался, тем отчетливей я видел следы спешной переделки и сварки.

— В последний момент успел. — недовольно проговорила Мария, выглянув в окно. — Невесты уже заждались.

— С корабля на бал. — усмехнулся Таран, подошедший ближе. — Ох достанется Лехе, чувствую Ленка будет в ярости.

— Ну, зато он весь в белом, и на белом коне. — улыбнувшись ответил я соратнику. — Образцовый принц, на сколько это возможно. А дареному коню в зубы не смотрят.

— Надеюсь он хоть до храма дотянет. — покачала головой Мальвина. — Пора?

— Пора. — согласился я, и вернувшись на балкон над бальным залом постучал по бокалу ложечкой. — Дамы и господа, с радостью сообщаю вам что все виновники торжества наконец в сборе, и мы можем отправляется. Прошу всех приглашенных на свадьбу графа Рублева в холл!

Люди внизу засуетились, ненадолго поднялся гомон, но уже вскоре разбившись на пары гости начали выстраиваться перед выходом во двор, где нас ждал транспорт. Мы с Марией и Ингой летели отдельно, под усиленной охраной. А вот Ангелину я не видел с самого утра, её забрала к себе Екатерина, обещав вернуть невесту только в церкви Зимнего дворца. Бракосочетание Рублевых пройдет без нее.

Путешествие оказалось максимально безопасным, быстрым и даже скучным. Хотя я ни на секунду не ослаблял внимания и держал сферу защиты, прикрывающую все судно кроме двигателей. Благо это стало еще проще. Не освоил стихийные формы конструктов? Так у меня еще все впереди. Единственное что меня напрягало — смерть товарищей. Увы, мертвых уже не вернуть.

— Патриарх всея руси Филарет! — объявил зычным басом служка, и большинство собравшихся в зале поклонились. Даже Мария сделала кникенс, и лишь я встретил патриарха прямым взглядом и легкой улыбкой. Всё же за прошедшие недели наши отношения изменились. Можно сказать мы стали знакомы.

— Сыны и дочери, сегодня мы собрались чтобы свершить одно из важнейших таинств в жизни каждого человека, таинство брака… — начал свою проповедь Филарет, и никто не то, что перебить, зевнуть не решался. Хотя может просто внимательно слушали, ведь говорил он вещи правильные.

— Нервничаешь? — спросил я у Лехи, который то и дело поправлял свой белый мундир, пошитый явно с расчетом на полковничьи погоны, но сейчас украшаемый лишь гербом нового рода Рублевых.

— Немного. — ответил товарищ, вновь одернув рукава, но потом едва слышно простонал. — Да кого я обманываю, конечно, нервничаю.

— А вот не надо было опаздывать. — ответил я, и граф Рублев заметно сгорбился. — Выпрямись и улыбайся. Не даром ты весь в белом, считай, что сегодня ты наконец достиг своей цели.

— Это точно. — вновь заулыбавшись ответил Леха. — У меня, по крайней мере, этих целей будет не больше одной, иначе Лена меня прибьет.

— Ну так не давай повода. — ответил я, сделав вид что пропустил его шпильку мимо ушей. Если б я был султан… три жены это много или мало? Тут с одной то иногда справляешься с большим трудом, а три…

— Невеста, её сиятельство великая княжна Пожарская! — объявил глашатай и створки одного из боковых выходов храма отворились, впуская Елену в сопровождении Инги. Надо признать подготовили её на славу. Платье с пышным рукавом, чтобы скрыть выдающуюся мускулатуру. Глубокое декольте чтобы отвлечь внимание от всего остального, и почти прозрачная фата. Ну и о Лехе тоже подумали, не стали наряжать невесту в туфли на высоком каблуке, иначе он оказался бы на голову ниже.

Алексей громко сглотнул, и двумя пальцами поправил воротник, словно тот мешал ему дышать. Я же похлопал товарища по плечу, подбадривая. Думал поправить потоки праны, чтобы сделать его уверенней, но потом отказался от этой мысли. Это его жизнь и его супруга. Пусть эти мгновения будут для них самыми естественными.

— Готов ли ты, раб божий Алексей, взять в законные жены… — спокойно и размеренно вел ритуал Филарет.

— Да! — вытянувшись по струнке сказал Леха.

— Да! — несколькими секундами позднее выпалила Елена Рублева-Пожарская. А уж когда настала очередь целовать невесту… думаю через порог отвоёванного у рода Шереметьевых особняка именно она перенесет жениха. Впрочем, это никого не смущало и шепот влюбленных потонул в аплодисментах и криках гостей.

А спустя два часа настала наша с Ангелиной очередь. Гостей на свадьбе было куда больше, ведь попасть на нее хотели все сторонники цесаревича, коих после разрушительных военных игр оказалось куда больше чем я думал и рассчитывал, но в церковь Зимнего дворца допустили лишь самых приближенных, включая новобрачных Рублевых и Тарана. Ольгу увели несколькими минутами ранее, чтобы она могла сопровождать невесту, а когда после короткой проповеди Филарета распахнулись золотые врата перед невестой…

Странное ощущение. Всего несколько часов назад я был готов подшучивать над Лехой, нервничающим перед свадьбой, а сейчас, при виде Ангелины идущей ко мне под руку с регентом и в сопровождении Ольги и моей матушки сердце словно замерло и начало болеть, пропустив несколько ударов. Пришлось напомнить себе, как нужно дышать.

Все в мире перестало для меня существовать, и речь патриарха, и стоящий