братан! — сразу поднял руки Лапоть, так и не привыкнув в плотном информационном потоке к условиям многозадачности. — Я что тебе, еженедельник? Я как ухо внутренне морской водой застудил на службе, так и таблицу умножения не всю помню. Ну да хуй с ней. Ни разу в жизни не пригодилась. Лучше бы в школе учили, как на налоги подаваться и квитанции оплачивать. А они всё про штаны. Вот нахуя им там в Греции штаны-то были нужны? Там и шорт достаточно. А ухо у меня почитай только в этом году прошло. То ли в бане подсохло, то ли на сушняке весь застарелый гной высох. Равновесие теперь такое, хоть снова на роликах катайся.

Боря замер и двери, так же подгруженный.

— Давай по порядку, — снова беззаботно улыбнулся лапоть. — Пункт первый… мастерская. Да?

Боря кивнул:

— Да.

— Понял, — Лапоть развернулся на мысках в сторону двери. — Есть тут у меня одно местечко. Как торпеда на тачке в крови, сразу к ним заезжаю. Берут не дорого. Вопросов не задают. Один раз Калаш случайно оставил. Так даже с предохранителя не сняли.

Вышли на улицу, Боря закрыл дверь, сгенерировав предварительно пароль из четырёх цифр на вновь работающем электронном замке.

— Но я-то что? — продолжал молоть языком Лапоть. — Шац у них вообще однажды в багажнике проститутку оставил. Думали мёртвая, при случае прикопаем. Потом забегались чего-то. Забыли. А она выспалась и постучалась, открыли. Вылезла, хлебанула кофе и обратно залезла. Досыпать. Короче. Говорит, когда ещё дадут выспаться?

Тут собеседник снова по плечу похлопал, став серьёзным, как новый кирзовый сапог и добавил?

— Короче, надёжные ребята. Доверять можно.

— Хорошо, — ответил Боря и оба подошли к гаражу.

Закинув очередной пакет в Ламборджини, Боря выгнал элитный внедорожник из гаража. И снова закрыл ворота, пока Лапоть катался на катке-луже из конца в конец. Если часть жизни с резкими движениями ранее для него оставалась недоступной, то теперь глаза сияли. Хоть коньки покупай и на лёд.

— Нихера себе! — искренне удивился новому автомобилю человек с когда-то простуженным внутренним ухом, а ныне магическим образом вылеченным. — А я думал Шац шутил, что купит ламбу. Ну, знаешь, грозился по пьяни. Но ничего толком не говорил. А он, значит, купил и спрятал. В гараже стояла. И… каким боком ты на его тачку претендуешь?

— Да я не претендую, — устало обронил Боря, закрыв дверь гаража и подперев бревном для колки дров.

«Вопрос лишь в том, откуда то взялось на территории, если вместо бани сауна? Но Шацу таких вопросов лучше не задавать. Может коптильню хотел поставить? А нам и пригодилось. Лучше сигнализации сейчас не придумать», — расставил всё по полочкам внутренний голос.

— Просто в моём внедорожнике бензин кончился, — объяснил Боря как мог. — И ничего подходящего под рукой не было.

— Кроме суперкара, выкупленного на сером рынке втридорога? — удивился даже лапоть. — А Битина тачка как же?

— Она же битая. Придерутся, — добавил Глобальный, коря себя, что сразу об этом не подумал. Теперь, выходит, оправдывается. — А эту как видят, едва ли честь не отдают.

— А если я сяду, то не придерутся? — усмехнулся Лапоть.

От всех усилий по раскатке на льду у него даже нос покраснел. Детство вспомнил с большими скоростями и синяками на коленках.

Боря застыл, почесал нос тыльной стороной ладони. Неудобно выходило. Действительно, руки говном воняют, а он за руль из крокодиловой кожи им берётся, ещё и мусор в багажнике возить вздумал.

«Не подумал, поторопился».

Но Лапоть словно уже забыл предыдущий вопрос и снова катался от края до края лужи с восторгом толстой собаки-лабрадора.

— На заправку ещё заскочить надо, — воспользовался этой заминкой Боря, чтобы объяснить ситуацию. — Тут у Шаца даже канистры нет.

— О, братан, это всё от дурной привычки палить их вместе с местом поджога, — заявил он с другого края площадки.

— Что? — растерялся сантехник. — Зачем палить?

— Чтобы отпечатков не было, — спокойно ответил Лапоть и снова подошёл к самому краю застывшей лужи. Откуда уже почти кричал. — Порой проще по запарке канистру спалить, чем сразу перчатки надеть… Или одеть? Я вообще с этой ебаторией не разбираюсь! Какая разница-то? Выебоны одни! Вот в английском языке не выёбываются и все их учат. А как учить русский, когда мы даже короля Чарльза Карлом называем? Нам что Уильямы, что Вильгельмы — один хрен. Мы ведь послать можем в десятке плоскостей «по шкале накала» от детского, до обстоятельного. А кто нас вообще кроме нас самих при таких обстоятельствах понять может?

Боря зависнуть над вопросами не успел. Лапоть просто взял максимальный предварительный разбег, чтобы заскочить на озерцо и прокатиться уже как следует. Разбежался как следует, распрыгался и… споткнулся о край лужи!

Как в замедленной съёмке Борис Глобальный смотрел как подросток в теле взрослого, ответственного мужчины, который при случае может и проститутку в багажнике забыть, летит секунды две, а затем приземляется на лёд. Вперёд лицом и немного локтем.

«Это залёт, братан», — промелькнуло в сознании.

На секунду показалось, что хруст костей раздался по всей улице Лепестковой. Соседние дома так точно должны были услышать.

Глава 26 — Дон Борис-2

Кира с недоумением смотрела на таскающего по дому оружие отца. Завалил весь гостевой столик коробками. И теперь с интересом чистил пистолеты, сортировал гранаты и, накинув на себя бронежилет, старательно пихал по отделениям обоймы.

— Папа, ты же обещал остепениться!

— Человек предполагает, бог располагает, — пробурчал в ответ Князев, накидывая через плечи пулемётные ленты крест-накрест под 7.62.

Ещё и двое подозрительных лысоватых личностей прибавилось в помещении. Один гладил автомат, назвав его Люся, второй присматривался к УЗИ, но косил глаз в сторону Киры.

Она сразу подумала:

«Профессионал! Один глаз здесь, другой там. Такого сбоку не обойти, врасплох не застать».

Пока отец выбирал между пулемётом Калашникова и его более модернизированным вариантом — пулемётом Печенег и тщательно взвесив, выбрал второе, Зина и вовсе в изучение снайперской винтовки вперилась. Села, на колени положила и загоняя пули в обойму под десять патронов, с улыбкой заявила:

— СВД. Классика!

И такая у неё довольная мина, словно кольцо с бриллиантом подарили. А пока не подарили. Некогда. Дела, заботы.

— Ну па-а-ап, — протянула дочка.