— Однако много он наговорить не успел, вы ведь находились у телефона секунд тридцать, не больше.

Элен медленно подняла глаза.

— Он только и сказал: «Моя мама умерла, да? Зачем вы послали ее на смерть, тетушка Элен?»

Крэг молчал, грустно разглядывая Элен. Спустя некоторое время он, наконец, заговорил:

— Если мы когда-нибудь отыщем парнишку, надо будет припомнить ему и это Наверное… я должен сообщить обо всем шерифу.

— Зачем? Какой от него толк?

— Ну… — Крэг неопределенно пожал плечами. — Наверное, и в самом деле никакого, но мне почему-то показалось, что вам так будет спокойнее.

— Бог ты мой, Крэг, я не до такой степени переживаю! — Элен улыбнулась, лицо ее смягчилось. — Извини, я сегодня слишком резка. Надо хорошенько выспаться.

— Но перед сном не забудьте обернуть телефон толстым полотенцем и запихните его в кладовку. Если нашему хулигану приспичит еще разок побеседовать с вами, пусть он натрет себе на пальце мозоль, набирая номер.

Элен кивнула.

— Я понимаю, ты не можешь точно сказать, когда, наконец, этот мальчуган остановится, но все же… Как ты считаешь, может быть, теперь он будет звонить пореже? А что если он не ограничится одними звонками?

— Что вы имеете в виду?

— Вдруг у него появится желание… навестить меня?

— Нет, вряд ли, Элен.

— Но ты не можешь этого сказать наверняка?

— Пока нет, конечно…

— Он сердится на меня, Крэг. Он считает, что я его предала.

Элен уставилась на племянника, в ее глазах застыло сострадание.

— Может быть… вам с Пэгги лучше побыть несколько дней у меня, в горах… если вы боитесь оставаться здесь одни?

— Нет, тогда мне пришлось бы ей все объяснять. Пока что эти звонки ее не беспокоят, а вызывают лишь здоровое детское любопытство. Если Май… то есть, если этот мальчик будет опять звонить, я должна буду приготовиться к любой его выходке. Мне кажется, я смогу с ним справиться. Не на ту напал.

Крэг некоторое время молчал, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я думаю, есть все основания предположить, что мы больше о нем не услышим. Он уже и так достаточно запугал вас в последний раз, когда обвинил в том, что вы — причина смерти его матери. — Элен вздрогнула от ужаса, но Крэг продолжал: —И это хорошо. Может быть, именно здесь и содержится разгадка. Очевидно, последняя фраза и стала центральным звеном его фантазии, слепленной из обрывков разговоров о жизни нашей семьи. Скорее всего у этого мальчика тоже умерла мать или бросила его, и ему совершенно не известна ее дальнейшая судьба. Теперь же объяснение получено, и он знает, кто виновен в ее смерти. Нужда в дальнейшем развитии придуманного образа сама собой отпадает. Неважно, сколько времени потребовалось ему, чтобы вжиться в этот образ и представить себя Майклом, теперь он может прекратить игру в один момент.

Элен недоверчиво уставилась на племянника.

— Ты же психоаналитик, Крэг. Может, ты просто хочешь меня подбодрить?

Крэг простодушно улыбнулся.

— По-моему, здесь все логично. Когда я вернусь домой, попробую еще раз разложить все по полочкам, если, конечно, вы не передумаете и не оставите меня здесь…

— Нет, Бога ради, езжай домой. Я уже начинаю засыпать и через минуту буду зевать в открытую.

— Спорю на доллар, что мы никогда больше не услышим о нем.

— Мне начинает казаться, что ты — самый гениальный психолог. Не исключено, что ты умеешь околдовывать людей.

— Тогда завтра вечерком я загляну к вам. Надо же будет получить доллар, — шутливо предупредил Крэг, направляясь к двери.

— Прекрасно. И учти: ты останешься у нас на ужин, иначе Пэгги перестанет жаловать тебя.

Крэг наклонился, чтобы чмокнуть тетушку в лоб, и вышел на улицу, поеживаясь от ветра. Элен сразу же нырнула назад в дом, еле сдерживая зевоту, которой пыталась напугать своего племянника. Затем погасила свет на первом этаже, размышляя одновременно о том, когда же, наконец, Эми заставит Крэга сбрить эти нелепые усы. Тут ей вспомнился спор на доллар, Элен тепло улыбнулась. Все, что говорил Крэг о несчастном мальчишке, звучало довольно правдоподобно. Она попыталась поверить во все его теории и отправилась наверх в спальню.

В этот момент зазвонил телефон.

«Проклятье!» — пронеслось у нее в голове.

Стиснув зубы, Элен подняла трубку.

— Эй, Бертрам! Привет, старина, еще не дрыхнешь?

— Приятель, — с облегчением выдохнула Элен. — Вы ошиблись номером. И за это вам огромное спасибо.

Глава третья

Гринлифская школа-интернат располагалась в двух милях от городского центра. Здесь на целых полмили протянулась лощина, окаймленная горными хребтами, которые, будучи совершенно отвесными, вздымались на высоту от четырехсот до тысячи футов. Со стороны спортивных площадок лощина была выровнена и засеяна травой. Над спортивными площадками на вершине южного хребта находились школьные корпуса, образовавшие квадрат с таким же ровным прямоугольным двориком внутри. Здания были выстроены лет двадцать назад из ценного камня. Весь комплекс окружала невысокая стена, подчеркивающая целостность ансамбля; эта стена была воздвигнута здесь вовсе не для того, чтобы каким-то образом ограничить свободу школьников или посетителей, ибо большинство обитателей этого интерната происходили из уважаемых и обеспеченных семей. На годовое содержание одного мальчика в гринлифской школе уходила куча денег, однако несчастные родители, находившиеся на грани отчаяния, не скупились. Тщательно подбирался и персонал: помимо высококвалифицированных учителей, специально подготовленных для обучения способных, но взбалмошных ребят, здесь работали два психиатра и два психолога. Психиатры наведывались сюда раз в неделю из Сент-Луиса, расположенного милях в ста пятидесяти от этого живописного уголка. Таким образом, основное бремя ложилось на плечи Крэга Янга и его ассистентки Эми Лоулор, потому что более двадцати мальчиков нуждались в ежедневном лечении.

Как-то раз, обедая с Эми в школьной столовой, Крэг невзначай обмолвился о странных телефонных звонках его тетушке. Эми живо заинтересовалась этой историей и попросила Крэга рассказать ее подробнее.

— А может, это один из наших, — предположила Эми после того, как Крэг выложил ей все детали необычной тетушкиной истории.

Крэг не спеша набил в трубку табак, раскурил и, время от времени затягиваясь, заговорил:

— Ту же самую мысль высказала и Элен, однако я с вами не согласен. Здесь, конечно, присутствует синдром потери родителей. Но я сомневаюсь, что кто-то из наших мальчиков хоть краем уха слыхал о моем брате Майкле. Ведь это случилось шестнадцать лет назад. Да и кто вообще знает теперь о его существовании? Во всяком случае, сам я давно о нем не говорю, и вспоминаю-то уже не так часто. Да