Я собираюсь вырвать свою руку из его и пробормотать какое-то смущенное извинение, когда он подносит ее ко рту. Он нежно целует тыльную сторону моей руки, его глаза пристально смотрят глубоко в мою душу. Что-то неописуемое происходит между нами в этот маленький, неважный момент, но я знаю, что навсегда сохраню об этом память в своем сердце.

Не говоря больше ни слова, он снова уходит. Только на этот раз моя рука спрятана в его, и он сжимает мои пальцы так, словно собирается никогда их не отпускать.

✽✽✽

Глава 42

Тесс

Машина подъезжает к чему-то похожему на заброшенную станцию метро. В темноте ночи локация выглядит еще более жуткой и неприветливой.

— Мы приехали, — объявляет Тьяго. Он поворачивается ко мне. — Последний шанс передумать.

Я упрямо качаю головой, выгляжу гораздо увереннее, чем чувствую. Мой первый набег в этот мир меня пугает, но если я собираюсь выжить в Подземном мире, мне нужно это знать.

Мне нужно овладеть этим, как и всем остальным.

И если бы роли поменялись, я бы хотела, чтобы он сделал все возможное, чтобы помочь мне найти убийцу моего брата.

— Я готова, — уверенно говорю я. — Что именно ты мне показываешь?

— Аугусто Леоне.

У меня перехватывает дыхание, но я не позволяю ему этого увидеть. Я не знаю имени. Часть меня ожидала, что в этом будет участвовать какой-то пленник, но такое подтверждение до сих пор неприятно слышать.

— Кто он? Это он убил ее?

— Он утверждает, что ничего обо всем этом не знает, — отвечает Тьяго, выходя из машины и протягивая мне руку. Взяв его, я следую за ним. — Но он лжет. И он капо итальянской мафии.

Мои глаза расширяются от шока и оглядывают нас, чтобы увидеть, кто слышит. Артуро и двое других мужчин выходят из преследующей машины, оставаясь на безопасном расстоянии от нас, но внимательно осматривая окрестности, чтобы обнаружить любые угрозы.

— Вы похитили главу итальянской мафии? — недоверчиво спрашиваю я. Я ничего не знаю о том, как устроен его мир, но не нужно быть гением, чтобы понять, что этот шаг сродни сбросу ядерной бомбы на преступный мир Лондона. — Разве это не безумно опасно? Они знают, что он у тебя? Они собираются напасть на нас?

Я не скучаю по тому, как я называю картель «мы» , и Тьяго тоже. Он заинтересованно поднимает бровь в мою сторону, но ничего не говорит. Он просто отпускает мою руку.

— Больше не держи меня за руку, когда мы войдем, — инструктирует он. Он разворачивается и исчезает на заброшенной станции.

Я пытаюсь скрыть обиженное выражение лица, но почти уверена, что мне это не удается. По крайней мере, он ушел и не видит этого.

Но это делает кто-то другой.

— Ну, ты собираешься последовать за ним или нет, Барби? — нетерпеливо спрашивает Артуро. — Или, может быть, ты слишком боишься?

Я смотрю на него и делаю что-то такое, от чего моя мать потеряла бы сознание, если бы она когда-нибудь меня увидела. Я отталкиваю его, сочетая это с ехидным выражением лица. Это кажется почти терапевтическим.

Возможно, мне придется начать делать это чаще.

Не дожидаясь его реакции, я толкаюсь в темноту и следую за мужем. Мое зрение быстро адаптируется к темноте, но все равно это длится недолго. Переборочные фонари прикреплены к стенам примерно через каждые сто футов. Они освещают спину Тьяго, пока он ждет меня у подножия лестницы, ведущей в длинный коридор.

— Что это за место?

— Это списанное бомбоубежище времен Второй Мировой войны.

Я киваю, с благоговением оглядываясь вокруг. — Я слышала, что они были по всему городу, но я никогда не видела ни одного, не говоря уже о том, чтобы быть в нем.

— Первый и последний раз, — отмечает он.

Он снова начинает идти, поворачивая налево, затем направо, пока мы не заходим в лабиринт настолько глубоко, что я понятия не имею, как выбраться. Его комфорт в этом пространстве говорит о том, сколько времени он провел здесь. Должно быть, это их база, и в этом есть смысл. Хотя я никогда не думала, что Подземный мир на самом деле окажется под … Это великолепно.

Мы проходим мимо нескольких комнат с металлическими дверьми и раздвижными грилями. У меня пробегает дрожь при мысли о том, сколько людей, должно быть, здесь содержалось.

Шаги позади меня говорят мне, что остальные трое мужчин следуют за нами. Я удивлена, что больше нет службы безопасности, занимающейся защитой этого места, но я предполагаю, что это привлечет сюда нежелательное внимание.

Наконец, Тьяго останавливается перед большой дверью. Его ладонь тянется, чтобы открыть ее, но он останавливается. Его лицо поворачивается в сторону, а затем он смотрит на меня. Когда он смотрит на меня, в них чувствуется нерешительность, и это тоже в новинку. Я никогда не видела от него ничего, кроме чрезмерной уверенности в каждом своем решении. Но теперь он колеблется, в его взгляде мелькает нерешительность, а нервная энергия заставляет его кулаки беспокойно сжиматься, пока он пытается решить, впустить меня или нет.

— Покажи мне, — ободряюще говорю я в последний раз.

Его челюсть двигается из стороны в сторону, взгляд оценивает в течение долгих мгновений. Затем он резко кивает.

Я наблюдаю в реальном времени, как его взгляд закрывается. Он выпрямляется, и прохладная угроза окутывает все его тело. Он выглядит совершенно другим человеком, отстраненным и равнодушным, когда смотрит на меня сверху вниз, и я понимаю, что тот человек, который раньше получал столько удовольствия, доставляя мне удовольствие, ушел. Вместо этого передо мной стоит безжалостный босс картеля. Легкость, с которой он переключается между ними, вызывает мурашки, но он делает то, что я просила. Я та, кто хотела это увидеть.

Тьяго распахивает дверь и легко входит, остальные мужчины следуют за ним с пистолетами наготове, оставляя меня одну в коридоре. Я снимаю туфли на шпильке и наклоняюсь, чтобы нести их в одной руке за пятку. Мысль о том, чтобы стоять в них в этой комнате, заставляет меня чувствовать себя уязвимой, и мне нужна вся броня, которую я могу получить прямо сейчас. Вздохнув, я расправляю плечи и следую за Тьяго.

Комната большая и пустая. Единственное, что внутри него, — это один стул, на котором сидит один мужчина. Или, по крайней мере, то, что осталось от одного человека. Он связан толстыми веревками, его голова наклонена вперед, и он весь залит кровью. Его так много, что мой мозг