Новый губернатор наконец-то вернулся в Калькутту 3 мая 1765 года, измученный путешествием, которое заняло почти год. Но он знал, что прежде чем отдохнуть, он должен отправиться прямо в страну, чтобы разобраться с нестабильным и потенциально взрывоопасным вакуумом власти в Индостане, который оставался незаполненным и неразрешенным со времен Буксара. Необходимо установить мир на прочном и долговременном фундаменте, если это возможно", - писал он Карнаку . И чтобы достичь этой цели, я прихожу к выводу, что необходимо будет отправиться прямо к вам в лагерь, не задерживаться там надолго, а заключить какой-нибудь договор с королем". Он быстро развернулся и 25 июня выехал из Калькутты в Аллахабад.

Первым делом он встретился с Шуджей уд-Даулой. Клайв оценил логику решения, впервые предложенного Жантилем: вместо того чтобы брать весь Авадх под прямое управление Компании, гораздо разумнее было бы восстановить благодарного Шуджу в качестве марионеточного иждивенца Компании и доить его из своих ресурсов, номинально взяв его под защиту.

2 августа Клайв встретился с раскаявшимся Шуджей уд-Даулой в Бенаресе и рассказал ему об этих планах. Шуджа, которому всего за три месяца до этого грозило полное разорение, не мог поверить в свою удачу и дал понять, что лично благодарен и предан Клайву . Вскоре после этого восхищенный Клайв написал своему Совету, что "если среди мусалманов можно найти должную чувствительность к благосклонности, открытое доверие и многие другие ценные принципы, то Шуджа Даула обладает ими в большей степени, чем мы наблюдали в других местах страны".

Далее Клайв решил привнести последний политический штрих. Он решил, что небольшая часть бывших владений Шуджи вокруг Аллахабада и Коры будет передана в поддержку шаха Алама в качестве императорского демесна. Были даны туманные обещания поддержать возвращение императора в Дели, о котором он давно мечтал, а взамен было предложено финансовое управление тремя богатыми восточными провинциями императорских владений - Бенгалией, Бихаром и Ориссой. Это было предоставление того, что на юридическом языке Моголов было известно как Дивани - управление экономикой могольских провинций.

Это не только придавало завоеваниям Компании легитимность, но и потенциально давало ИИК право облагать налогом 20 миллионов человек и получать доход от 2 до 3 миллионов фунтов стерлингов в год.* - огромный доход по меркам XVIII века. Захват многочисленных богатств Бенгалии с ее плодородными рисовыми полями и излишками риса, ее трудолюбивыми ткачами и богатыми минеральными ресурсами открывал перед Компанией огромные возможности и позволял генерировать финансы для продолжения строительства самой мощной армии в Азии. Огромные доходы Бенгалии, которые так долго пополняли казну Великих Моголов, могли, как знал Клайв, сделать Компанию такой же неприступной, какой когда-то были Великие Моголы, и обеспечить финансы для того, чтобы, возможно, однажды завоевать остальную часть страны.

Переговоры между советниками Шаха Алама и Клайва начались 1 августа. 9 августа государственная баржа губернатора причалила к форту Аллахабада, где Клайв пожаловался, что его "мучают жуки и мухи". Здесь он впервые встретился с молодым императором, чье "серьезное поведение граничило с печалью".

Хотя основные положения сделки были уже решены, переговоры продолжались еще три дня, а Шах-Алам требовал от Компании более крупной выплаты. На этот раз Клайв уступил: "Я думаю, что 20 [лакхов рупий, 26 миллионов фунтов стерлингов сегодня] более чем достаточно [для пенсии императору]", - написал он. Однако, поскольку мы намерены использовать его величество весьма экстраординарным образом, чтобы получить не что иное, как санаду [официальное юридическое распоряжение] на все доходы страны, шесть лакхов рупий будут едва ли стоить того, чтобы ослушаться короля, если он будет иметь на это виды". Окончательные условия были согласованы вечером 11 августа.

На следующее утро, 12-го числа, император был возведен на престол в обитом шелком кресле, опасно примостившемся на обеденном столе Клайва. Церемония, проходившая в палатке Клайва, длилась недолго. По словам Гулама Хусейна Хана: "Дело такого масштаба, не оставляющее ни притворства, ни ухищрений, и которое в любое другое время потребовало бы отправки мудрых послов и умелых переговорщиков, а также долгих переговоров и совещаний с Ост-Индской компанией и королем Англии, долгих переговоров и споров с министрами, было сделано и завершено за меньшее время, чем обычно уходит на продажу ослов или тягловой скотины".

Это был очень важный момент: одним росчерком пера, за относительно скромную плату в 2,6 миллиона рупий,* и циничное обещание Клайва от имени Компании управлять страной "в соответствии с правилами Махомеда и законами Империи", император согласился признать все завоевания Компании и передать ей финансовый контроль над всей северо-восточной Индией. Отныне 250 клерков Ост-Индской компании, опирающихся на военную силу 20 000 индийских сепаев, будут управлять финансами трех богатейших провинций Индии, фактически положив конец независимому правительству в Бенгалии на 200 лет. Для компании, акции которой котируются на фондовом рынке и основным смыслом существования которой является получение прибыли, это был революционный момент.

Несмотря на то что военная мощь Компании теперь была помещена в ритуальные рамки Моголов, радикальные изменения на местах, вызванные тем, что Компания называла Аллахабадским договором , были очевидны сразу. Как отмечал вскоре после этого "Риязу-салатин": "Англичане теперь получили власть над тремя субахами [провинциями] и назначили своих собственных окружных чиновников, они проводят обложение и сбор доходов, отправляют правосудие, назначают и увольняют сборщиков и выполняют другие функции управления. Господствует власть и авторитет англичан... и их солдаты расположились повсюду во владениях наваба, якобы в качестве его слуг, но приобретая влияние на все дела. Небеса знают, чем в конечном итоге закончится такое положение вещей".

На самом деле, итог стал ясен очень быстро. Бенгалия теперь была разграблена более основательно и жестоко, чем когда-либо прежде, а молодой бенгальский наваб остался лишь бессильной, ритуальной фигурой: "Для него не осталось ничего, кроме имени и тени власти", - так выразился Клайв. Он и ряд его потомков могли какое-то время оставаться номинальными губернаторами в своих огромных дворцах на берегу реки в Муршидабаде, но именно ИИК теперь открыто управляла и эксплуатировала Бенгалию. Клайв тщательно следил за тем, чтобы отстранить ИИК от повседневных административных дел: даже существующие методы сбора доходов были сохранены, они осуществлялись из муршидабадских офисов, которые все еще были полностью укомплектованы могольскими чиновниками. Но теперь на вершине административной пирамиды повсеместно находились британские чиновники в рясах и перьях, принимавшие все решения и получавшие все доходы. Торговая корпорация стала одновременно колониальным собственником и корпоративным государством, впервые юридически свободным делать все то, что делают правительства: контролировать закон,