— Так сделай что-нибудь, кулёк с поролоном!

— Спокойней, пожалуйста. Ты пугаешь ребёнка. Мне нужно, чтобы ты лёг спать.

— Так я уже сплю в капсуле, разве нет?

— Ты должен уснуть во сне, так сказать, сон второго порядка. Тогда я смогу работать с твоим разумом как с цифровым носителем. Дефрагментация, чистка от повреждённых файлов, изоляция битых секторов, переразметка свободного пространства.

— То есть ты сможешь делать с моей головой что угодно?

— Тебе придётся мне довериться. Знаю, что это сложно, но выбора нет.

— Ладно, — сказал я, укладываясь в спальную нишу, — смотри не отформатируй случайно системный раздел…

Маленькая Катя обняла меня и прижалась щекой к плечу, кот запрыгнул на грудь, улёгся и громко замурлыкал.

Действительно, что тут можно сделать, кроме как уснуть?

Глава 25. Кровь на воздух!

В кантину, где застряла после аварии моя Катя, я буквально упал. Вентканал кухонной вытяжки был на стене, но из-за вызванного кувырканием станции бокового ускорения она стала чем-то вроде наклонного потолка. Это оказался самый короткий, но не самый комфортный путь, и я вылез из него весь уляпанный масляной сажей и благоухая подгорелой картошкой фри. Впрочем, там было слишком весело, чтобы меня рассматривать. Моя дочь и ещё пара космиков сидели в углу, связанные и окружённые агрессивной компанией человек в двадцать. Перед ними бесновалась пожилая женщина с безумными глазами и растрёпанными седыми космами.

— Это они! Вы разве не видите? Это они! Те, про кого говорили Спасители! Это не люди! Скверна в них!

— Скверна в них... — пока ещё не дружно и не очень уверенно откликнулись собравшиеся.

— Она точно чужачка! — закричал пацан, тыкая пальцем в направлении Кати. — Она странная!

Тот самый кавалер, с которым она ушла? Не самый удачный выбор, и, судя по выражению лица, Катя это уже сообразила.

— Да вы что, правда, тронулись все? — закричал сидящий рядом с ней мужчина. — Какая, в жопу, скверна?

Ему досталось сильнее — лицо разбито в кровь, левая рука неловко вывернута. Третья в их компании — женщина лет сорока, её причёска в беспорядке, похоже, что вырваны несколько прядей волос, но других травм не заметно. Эти двое явно из экипажей, а вот остальные — станционные. Для опытного глаза разница заметна — иначе одеваются, по-другому себя держат. Женщину я знаю, моя коллега. Видел её в управлении Дальней Разведки, но издали, близко не общались.

— Вы заражены Скверной, — внезапно успокоившись, ровным холодным голосом ответила старуха. — Нас предупреждали о вас. Можете не притворяться людьми, ваши тела — лишь оболочка для Скверны. Чужаки повсюду, они проникли на «Форсети», но мы уничтожим их!

— Какой бред! — крикнул мужчина. — Послушайте себя! Какая Скверна, какие чужаки, я Сэмюэль Климов, техмех с буксира «Белый парсек»...

— Заткнись, чужак! — один из стоящих вокруг мужчин шагнул вперёд и сильно ударил его по лицу.

Брызги крови из разбитого носа попали Кате на щёку, она испуганно вздрогнула.

— А-а-атставить! — заорал я как мог громко и выстрелил в потолок из «капитанского табельного».

Хлопок вышел невпечатляющий, но внимание привлёк. Правда, не то, которого я бы хотел — не похоже, что меня испугались и сейчас начнут слушаться. Наоборот, станционные развернулись в мою сторону с лицами странными и предвкушающими. В глазах их горел нехороший огонь.

— Это её папаша! — завопил подросток. — Он чёртов соло! Соло разносят Скверну! Соло — чужаки!

Нет-нет, дочка, извини, но такой зять мне не нужен.

Катя заметила меня и теперь смотрела с надеждой, которую я не могу не оправдать.

— Скверну надо выпустить наружу! — заявила меж тем старуха. — Излить заражённую кровь из их поганых тел! Она не переносит воздуха! Кровь на воздух!

В её руке кухонный нож, глазки сверкают безумием.

— Нож брось, ведьма сумасшедшая, — сказал я, наведя на неё пистолет. — Отпустите их, и мы уйдём. Развлекайтесь тут сами.

Я сделал стволом жест в сторону моей дочери и двух связанных, и в этот момент старуха бросилась. Я выстрелил — в ногу, не убивать же её? Седая женщина упала на пол, нож вылетел, заскользив по металлопластику, его подхватил подросток и, выставив клинок перед собой, кинулся назад, в сторону Кати. Секунду я колебался, но, когда он занёс над ней лезвие, нажал-таки на спуск. Пуля с мягким наконечником уменьшает вероятность рикошета в корабельных отсеках, но то, что она делает с головой человека, войдя в затылок, лучше никогда не видеть. Стирать рукавом с лица мозги бывшего кавалера — отличный финал для первого в жизни свидания.

— Скверна! — заорал кто-то из станционных.

— Убить их! — подхватили остальные.

Мы бы не выбрались живыми, если бы не женщина, которая сидела рядом с Катей. Её то ли не связали вовсе, то ли она успела как-то освободить руки. Подхватив выпавший из рук пацана нож, она освободила мою дочь и техмеха, пока я отбивался от нападавших. Выстрелить успел всего дважды, не целясь, скорее всего, никого не убил, потом в меня вцепились руками, стали выкручивать пистолет, бить куда попало, толкаясь и мешая друг другу, поддерживаемые взвизгами валяющейся на полу раненой в бедро старухи:

— Выпустите им кровь! Скверна в крови! Кровь на воздух!

— Кровь на воздух! — кричали нападавшие.

Я не оставался в долгу, отбиваясь изо всех сил, но спас нас освобождённый техмех. Как только женщина перерезала верёвку, которой он был связан, Сэмюэль Климов врезался в станционников, как таранный бур в астероид. Ростом он был в полтора меня, вдвое шире в плечах — даже удивительно, что его сумели связать. Наверное, просто растерялся от неожиданности. Освободившись, он уже не колебался, показав всё, на что способен. Пока он раскидывал обезумевших людей, я вскрыл аварийный выход, и мы наконец-то сбежали, закрыв его за собой.

— У тебя есть «абордажник», — констатировал мужчина, отдышавшись. — Это прекрасно. Я Сэм, техмех с буксира «Белый парсек». А ты, судя по табельному, капитан?

Сэм осторожно протянул руку, я её пожал предельно аккуратно, но он всё равно поморщился. Рукам его досталось.

— Роджер Матвеев, капсюль с «Котера».

— Я так и понял, что ты «соло», уж больно резкий. Бац — и в башку. Я бы не смог, наверное.

— Зато ты их круто раскидал, — ответил я, прижимая к себе трясущуюся бледную Катю.

В её волосах застряли розовые кусочки, не хотелось думать, чего. Но об этом мы позаботимся