— Поедете прямо. Как последний дом будет, сразу увидите его. Он такой серый с синей крышей. Не перепутаете.

Поблагодарив мужчину, мы отправились вперед. А меня все сильнее тянуло в ту сторону, где стоял этот дом, словно кто-то звал меня и умолял прийти и освободить кого-то. Но кого? По улице сновали дети и из праздного любопытства бежали за нами вслед. Взрослые, тоже провожая нас задумчивыми взглядами, плетясь за своими детьми, чтоб те не натворили бед.

Серый дом мы увидели еще издалека, он стоял как раз в конце дороги, образуя тупик. Так что даже если бы и захотели, мы бы его не пропустили. Как и сказал староста, это было серое здание с синей крышей в два этажа, довольно унылого вида. Мне оно почему-то не понравилось, было в нем что-то мрачное и неприветливое. Или это мое воображение так со мной играло, но вот не нравилось оно мне и отторгало все мое естество. Спешившись и осмотрев дом, капитан сказал, что дом вполне пригоден к жилью, так что можно разгружаться.

— Нет, — проговорила я, задумчиво качая головой, — мне тут не нравиться.

— Но куда нам идти? — спросила подошедшая Лоран с малышом на руках внимательно за мной наблюдая. Капитан тоже остановился и ждал, когда я отдам указания. А я стояла и смотрела на этот дом, все пытаясь понять, что же меня в нем не устраивает. Народ вокруг начинал негромко шушукаться, обсуждая наше странное поведение, чем только мешали сосредоточиться.

Мысль. Какая-то мысль. На самых задворках сознания не давала покоя, но я никак не могла ее поймать и уловить за ускользающий хвост, чтоб окончательно ее сформировать. Нет, это не тот дом, в нем я не буду жить, и я это точно знала. Но! Как всегда это пресловутое, но. Меня тянуло именно в эту сторону, тогда почему так противоречивы мои чувства? Нахмурившись, я все смотрела на этот дом и пыталась сосредоточиться, но шумевшие люди мне не давали этого сделать. Поэтому закрыв глаза и прислушиваясь к себе, отрешилась от окружающего мира. И я смогла это сделать! Меня словно развернули в том направлении, куда следовало идти и, распахнув глаза, ни на кого больше не обращая внимания, прошла мимо дома, мимо что-то говорящих людей, которые при моем приближении расходились в разные стороны, давая пройти. А я все шла и шла, пока мой взгляд не уперся в пожухлую траву, что опоясывала большим кругом, великолепно построенный дом в два этажа из дерева Друи.

Он словно был живым и светился из нутрии, привлекая мое внимание, и отливал небесной голубизной, сверкая волшебными бликами на солнце как тысячи бриллиантов. Такую траву я видела только один раз за все свое путешествие в этом мире. Она была у барона, что принял меня первым и дал указания проводить сюда. И вот я стою именно перед такой же травой где нет ничего вокруг и чувствую, что мне нужен именно этот дом, именно это имение и меня тянуло именно сюда.

Шагнув в круг, я медленными тягучими шагами двинулась к этому так влекущему меня домику. Растягивая момент, когда смогу прикоснуться к неизведанному в моей жизни. Ведь именно это место, по словам нъера Вильмара — банкира-лиса, считается сердцем страны нэльдов. То есть народа, к которому я оказывается, всегда принадлежала. Но по вине бывших властелинов, изгнанных с этих земель.

Задумавшись о том, что видела перед собой, не замечала, что творилось вокруг. Все мое внимание было приковано к дому, к которому я неумолимо приближалась с каждым пройденным метром. Когда же наваждение немного спало, услышала, что за моей спиной волнуется народ, что-то выкрикивая. Но слов, как не прислушивалась, не могла разобрать.

Оглянувшись, увидела, что ни один человек так и не ступил за мною следом. Даже мои сопровождающие, стоя за кругом пожухлой травы во все глаза наблюдали за мной. То, бросая шокированные взгляды на меня, то на землю под моими ногами. Опустив взгляд вниз, и посмотрев на то, что их так взволновало, я ничуть не испугалась. Словно зная, что так оно и должно быть. От моих ног в разные стороны разбегались светящиеся блестящие змейки, которые, впитываясь в землю, восстанавливали ее и придавали цвета. И с каждой секундой таких змеек уносящихся от моих ног становилось все больше и больше, превращаясь в следующую минуту в сплошной поток веерного сияния, расходясь и заполняя все пространство, что было покрыто пожухлой травой, до самых краев, до самой маленькой ямочки, до самого маленького деревца в этом иссохшем круге. И наконец, от переизбытка сияния, что нарастало и словно гудело в воздухе, произошла оглушительная вспышка, ослепляя глаза. И в ту же секунду все пропало, оставляя вместо себя одуряющей красоты природу.

Оглянувшись вокруг, увидела лес, какой можно было вообразить только на фэнтезийных картинках с интернета. Зеленую изумрудную траву то там, то здесь покрывали многочисленные цветы разной расцветки. Красивейшие деревья с могучими кронами, своими нижними ветвями свисали до самой земли. Птички заведя свою веселую трель, пели песни, перелетая с ветки на ветку. Это было волшебно и прекрасно одновременно. Светлячки летающие вокруг и как маленькие феи освещали всю эту незабываемую красоту придавая этому лесу еще больше красоты и волшебного калорита.

Народ так и стоящий за границей этого теперь прекрасного круга, был ошеломлен. Широко открытыми глазами они смотрели на всю эту картину, что предстала перед ними в один момент. Обернувшись обратно ища небольшой домик там, где я видела его в прошлый раз, увидела вместо него великолепный изящный белоснежный сияющий замок, поднимающийся своими длинными шпилями высоко в небо и сверкающий на солнце многочисленными башенками.

Пребывая в ошеломленной прострации, не сразу поняла, что мое сознание ускользает. А когда это поняла, то было уже поздно. Опустившись от бессилия на землю и опрокинувшись навзничь на спину, зарылась в изумрудную мягкую пружинистую траву, чувствуя, как она откликается, и ластиться к моим рукам. Силы мои уходили, сознание уплывало с огромнейшей скоростью в никуда. Я не боялась этого состояния, я была счастлива, и мое сердце пело от этого. Я дома! Я наконец-то была дома.

Направив последний взгляд в чистое солнечное небо, в самый последний момент увидела ясные улыбающиеся синие глаза обещающие защиту, а мои собственные закрылись, унося в темноту забвения.